Высшая милость - Даниэла Стил Страница 25

– Это почему? – спросил Эверет.

– Видите ли… люди, по моим наблюдениям, боятся монахинь, – уверенно ответила Мэгги. – Если не боятся, то относятся к ним с настороженностью… сторонятся их… видят в этом ненормальность какую-то… вы меня понимаете? Вот почему меня радует, что теперь можно ходить, не облачаясь в рясу. Она приводит людей в замешательство.

– А мне кажется, раньше монахини были и впрямь хорошенькие. Когда я был моложе, мне нравилось на них смотреть. Они были такие красивые, по крайней мере, некоторые из них. Просто сейчас редко увидишь молодую монахиню. Возможно, это и к лучшему.

– Да, может быть, вы и правы. Сейчас в монастырь не идут так рано. В мой орден в прошлом году поступили только две женщины, и то уже обеим было за сорок, и еще одна вдова, которой исполнилось пятьдесят. Времена изменились, но хорошо, что сейчас те, кто уходит в монастырь, знают, зачем они это делают. В мое время очень многие совершали ошибки. Они уходили в монастырь, а им не следовало этого делать. Там трудная жизнь, – честно сказала Мэгги. – Приходится сильно приспосабливаться, независимо от того, какая жизнь была у тебя до этого. Жизнь в монастыре – это всегда серьезное испытание. Она очень далека от мирской жизни. То есть – должна быть далека, но трудно избавиться от простых привычных реакций – мелкой человеческой ревности, зависти, негодования, каких-то бытовых нехороших чувств… Хочу признаться, я скучаю сейчас по тому времени. Но, к счастью, я прихожу в свою квартиру только спать.

Маленькая комната в ужасном квартале. И женщина, живущая в ней, говорит, что она счастлива… Чудны дела твои, Господи…

Прибыла новая партия пациентов с легкими травмами, и Мэгги вместе с Мелани вынуждены были опять приступить к работе. Эверет договорился с ними о встрече в столовой вечером, если они смогут сделать себе перерыв. Накануне им не удалось поужинать, и, как оказалось, они и сейчас пропустили ужин. На «Скорой» привезли женщину, и Мэгги позвала Мелани помочь ей наложить швы. Мелани узнала от Мэгги очень многое и продолжала думать об этом даже тогда, когда вернулась в свой ангар, к своей праздной свите. Они сидели и умирали от безделья и скуки. Мелани несколько раз предлагала Джейку и Эшли попробовать поработать тоже. Могло случиться так, что они и правда проведут здесь не меньше недели, как было сообщено нынче утром. А что, если больше?

– Ну что ты все в госпитале, да в госпитале… – жаловалась Джанет. – Ты закончишь тем, что подхватишь там какую-нибудь заразу.

Мелани строптиво повела головой и посмотрела матери в глаза.

– Мам, мне кажется, я хочу стать медсестрой, – она улыбалась, говоря это, наполовину шутя, наполовину желая ее подразнить. Но она действительно чувствовала себя счастливой, помогая в госпитале. Ей нравилось работать с Мэгги, и она узнавала жизнь совсем с другой стороны.

– Да ты с ума сошла! – взвилась мать и взглянула на нее как на умалишенную. – Медсестра? После всего того, что я сделала для твоей карьеры? Да как у тебя язык поворачивается говорить мне такое? Ты думаешь, я надрывалась, делая из тебя то, чем ты стала сейчас, лишь для того, чтобы ты на все наплевала и начала выносить судна?

Два чувства, борясь, захлестнули Джанет – испуг и обида. От одной мысли, что Мелани может бросить карьеру певицы как раз в тот момент, когда у ее ног распростерся весь мир, она приходила в ужас.

– Я еще ни разу не выносила, – упрямо ответила Мелани. – Но что в этом такого плохого, если надо кому-то помочь… В этом деле тоже нужна сноровка…

– Ну, значит, будешь выносить судна, поверь мне. Чтобы я этого больше не слышала. Сноровка… Вы только ее послушайте! Суперзвезда с ночным горшком!

Мелани ничего не ответила. Она немного поболтала с ребятами, обменялась шутками с Джейком и Эшли и, не снимая штанов и футболки, рухнула на кровать и провалилась в сон. Ей приснилось, что она убежала служить в армию. А оказавшись там, с удивлением обнаружила, что муштрующий ее днем и ночью сержант – ее мать. Утром Мелани вспомнила сон – и спросила себя, был ли это ночной кошмар, или это ее реальная жизнь.