Гнев дракона. Эльфийка воительница - Бернхард Хеннен Страница 25

Шайя вошла в Красную юрту. Пока что здесь никого не было, но стол с деревянными клиньями и широкими кожаными ремнями уже принесли сюда. Она представила себе, как ей пристегнут голову.

Она торопливо отвела взгляд. Шайя пришла слишком рано. Девушка сама выбрала это время. Здесь ей никто не помешает. В Красную юрту приходили очень редко. Только когда Кочующий двор ступал на новую дорогу или когда планировалось нашествие на неизвестные области. Ребенком она любила Красную юрту. Здесь было ее убежище. Местом, где никому не приходило в голову искать принцессу. За все годы почти ничего не изменилось.

Широкий стол для карт был отодвинут в сторону и уступил место тому столу, на котором та Шайя, какой она сама хочет быть, будет принесена в жертву своему отцу и народу. Девушку сотрясала дрожь, и она обхватила себя руками.

Шайя подняла взгляд к куполу юрты. Красная ткань свода шатра за годы прохудилась. Появились новые заплаты. Сквозь ткань проникал теплый красноватый свет. Поглядела на низкие шкафчики перед штакетником, удерживавшим стены юрты в вертикальном положении. Здесь лежали, на века запечатанные в глине, отчеты о путешествиях посланников ее отца. Точные описания дорог, перевалов и бродов. Они указывали пути в империи соседей, на случай, если навязанный девантарами мир однажды закончится. Сколько часов она провела за чтением, мечтая о далеких странах.

Шайя опустилась на колени перед пузатыми амфорами, коснулась крышек из старой крошащейся пробки. Они были разных цветов, чтобы даже те, кто не мог разобрать значки на восковых печатях, знали, где найти какую карту.

Принцесса провела рукой по бледной глазури той амфоры, в которой было спрятано ее величайшее сокровище. Восковую печать не обновляли с тех пор, как она была здесь в последний раз. Она расковыряла ее костяной иглой, а позже пыталась большим пальцем вернуть воску первоначальный вид. Положила свой большой палец на свой детский отпечаток. Он стал шире и длиннее, с тонким шрамом на суставе.

Шайя вынула корковую пробку, просунула руку в широкое горлышко амфоры. Кончики ее пальцев коснулись костей. Это были лопатки лошадей, быков и верблюдов. Девушка схватила одну и вытащила ее наружу. Кость негромко царапнула горлышко амфоры.

Улыбка озарила ее лицо, когда она узнала карту. Когда-то она была одной из самых ее любимых. Она изображала целый мир. От Пернатого дома на далеком побережье восточного моря до Плавучих островов далеко на западе, о которых не могла рассказать ни одна дощечка в шатре ее отца. Она пыталась представить себе Пернатый дом. Поначалу в ее воображении он представал в виде большой юрты, на которую нашили перья. Позже, когда она повидала дворцы на Шелковой реке, девочка представляла себе дом из сверкающих, покрытых глазурью глиняных кирпичей, с тисненными на них птичьими перьями.

Шайя тяжело вздохнула. Девушку снова сотрясла дрожь. Пожалуй, ее отучат мечтать. Она побывала в более далеких краях, чем могла представить в детстве. В чужом мире, карт которого не было в Красной юрте, по крайней мере когда она была маленькой. Бороздила небесные просторы на облачных кораблях. Видела Пурпурное море со всеми его чудесами. Скоро все ее мечты насадят на острие иглы.

Она услышала, как откинули полог юрты. Заскрипел деревянный пол. Она обернулась, пытаясь сохранить спокойствие. Свою судьбу она встретит если уж не с упрямой улыбкой на губах, то со спокойствием.

В палатку вошли два евнуха. На лбу у них была татуировка знака ящерицы, дабы каждый знал, что ни у одного из них больше нет языка, они могут издавать только шипящие звуки, подобно разгневанной ящерице. В длинных бесшовных юбках, с подведенными черной тушью глазами, они казались женственными. Головы обриты наголо. Один из них приветливо кивнул ей.