Я тебя никому не отдам - Олег Рой Страница 25

– У вас тут много знакомых? – неожиданно поинтересовалась та, расправляя пахнущую морем простыню. – Ну, оттуда, из России.

– Да нет вроде. В смысле, со всеми, кто тут отдыхает, мы тут и познакомились. А что такое? – Таня насторожилась, как почуявший охотника зверь.

– А! – Лола дернула смуглым пышным плечом. – Ничего, Только Огнен говорил…

Огнен – это был Лолин брат, такой же смуглый и кудрявый, как сестра, но, в противоположность ей, страшный молчун. Оно и понятно: его основной задачей было снабжать гостиничную кухню свежей рыбой, а на рыбалке не очень-то разговоришься.

– И что же он говорил? – уже настойчивее спросила девушка.

– А, ничего, – повторила Лола. – Какой-то русский спрашивал про твоего мужа. Откуда, давно ли. Удивлялся, что с женой, вроде был не женат. Может, обознался?

– Конечно, обознался, – беззаботно рассмеялась Таня, чувствуя, что будь она, к примеру, волком, шерсть на загривке уже стояла бы дыбом. И ведь все вроде так тихо шло, она уже решила было, что последнее бегство оказалось удачным, даже по дереву постучала. По пальме. Может, все дело в том, что ствол был не столько деревянный, сколько волосатый? Вот и ускользнуло везение. Впрочем, вспомнила Таня, если жизнь преподносит лимон, не морщись, а сделай лимонад. Если Лола не ошиблась, можно попробовать использовать эту информацию в своих целях.

Как вовремя Учитель позвонил! Как раз до завтра Таня все и успеет.

– Лола, – остановила она уже открывшую дверь номера хозяйку. – Огнен сегодня на ночь в море пойдет?

– Конечно! – Лола как будто даже удивилась такому странному вопросу. – Это его труд. – По-русски она говорила неплохо, но время от времени в ее речи мелькали такие вот милые неправильности: «его труд» вместо «его работа», например. Особенно когда немножко волновалась. – Все едят рыбу. Вы едите рыбу, в ресторан приходят, просят рыбу. У нас хорошая рыба. Свежая. Чтобы рыба была свежая, ее надо ловить. Огнен пойдет, конечно.

– А он не мог бы взять с собой Сергея? – улыбаясь, попросила Таня. – Сережа так хотел попробовать, что такое морская рыбалка.

– Хорошо, – равнодушно кивнула Лола, настолько привыкшая к причудам многочисленных постояльцев, что поразить ее было почти невозможно. А уж просьба взять на рыбалку – вообще дело обычное, многие просят. Пообещав заглянуть к вечеру, она величественно удалилась.

За обедом Таня коротко пересказала разговор Сергею:

– Надеюсь, им не придет в голову искать тебя ночью в море, – закончила она.

– Но я же все равно вернусь утром, – резонно заметил Субботин.

– Утром, когда вернетесь, сразу уезжай в Герцег-Нови, это недалеко. Впрочем, тут все недалеко. Сразу. Не заходя сюда. Погуляй там, пока я не позвоню. Вот тебе новый мобильник, только уж знакомым больше не звони, хватит одного Михалыча.

– Ох, точно, – вздохнул Сергей и обеспокоенно спросил: – А ты как же?

Таня беззаботно махнула рукой.

– Я наговорила всякой всячины Лоле… Ну, там про любовь, ревность, все такое. Она даст мне ключи от пустого номера. Оттуда коридор как на ладони. Вот и погляжу, не наведаются ли к нам гости. А завтра с утра займусь кое-какими своими делами.

* * *

Все вокзалы и аэропорты похожи друг на друга, как близнецы. Везде один и тот же упорядоченный хаос. Аэропорт Тивата, сильно уступая Шереметьево в размерах, был так же, как и московский «брат», наполнен снующими туда-сюда толпами отбывающих, прибывающих, провожающих и встречающих, мерцанием электронных табло, гулкими радиообъявлениями, назойливыми таксистами, багажными тележками и буйными детьми.

Впрочем, кофе тут варили превосходный, в Шереметьево такого не бывает. Сидя над чашкой в ожидании звонка Учителя, Таня снова и снова перебирала ночные события.

Разумеется, ни о каком пустующем номере она с Лолой не договаривалась. Бессмысленно, а то и опасно. Чем меньше вовлеченных, пусть даже косвенно, людей, тем надежнее. Она – волк-одиночка. Ну, если точнее, волчица. Да и некрасиво подставлять ни о чем не подозревающих людей. Люди – не статисты, не марионетки. Справится сама. Всегда справлялась.

Поздним вечером Сергей, надвинув капюшон одолженной у Лолы штормовки, отправился на причал к лодке Огнена. Прошел, как и договорились с Таней, через хозяйственный, с тыла гостиницы, ход. На набережной в сгустившихся сумерках уже переливались разноцветные огни, из ресторанчиков доносились музыка и вкусные запахи. Лодки неспешно выходили на ночной лов.

Таня, наблюдая эту мирную картину из окна, вздохнула. Вот теперь ничто не связывает руки, можно действовать свободно. Свободна и очень опасна, усмехнулась она. Хотя кто бы подумал такое, глядя на хрупкую девушку в ярком сарафане?

Она прошлась по набережной, постояла возле уличного музыканта, заглянула в супермаркет, купив, среди прочего, моток прочной пластиковой веревки, практически толстой лески. Вот именно – среди прочего. Укладывая покупки, постаралась, чтобы бутылка шампанского красноречиво высовывала свое серебряное горлышко. В цветочном киоске выбрала небольшой, но изысканный букет. И наконец заспешила – впрочем, нет, вальяжно-расслабленным шагом направилась в гостиницу. Любой, кому пришла бы охота ее рассматривать, наверняка бы решил, что девушка намерена устроить романтический ужин.

В номере она тщательно задернула шторы, зажгла повсюду свет, включила телевизор, выбрав музыкальную программу, и приготовилась ждать.

После полуночи девушка начала гасить свет. Сначала на кухне, чуть погодя – в гостиной. Еще чуть позже выключила верхний свет в спальне, оставив только ночник. Еще минут через сорок погасила наконец и его.

Из одежды и диванных подушек она изобразила на кровати «спящих». Довольно похоже. В слабом свете заоконных фонарей никто и не усомнится. В довершение картины рядом поблескивала остатками серебряной фольги открытая бутылка шампанского, которой подмигивали два блескучих бокала с золотистыми «остатками». Более безмятежной картины и представить себе было нельзя.

Напротив кровати стоял шкаф. Таня легко взобралась на него и распласталась, практически невидимая снизу. Тем более – в темноте.

Все. Ловушка, хоть и примитивная, готова.

И вот теперь – ждать по-настоящему. Самая изнурительная из всех работ – ждать. Думаете, снайпер – тот, кто лучше всех стреляет? Нет, снайпер – тот, кто лучше всех умеет ждать, сохраняя предельную концентрацию и в то же время – чтобы не перегореть – предельную расслабленность. Всего труднее, если нет уверенности в ожидаемом. Тревога ведь может оказаться и ложной…

Покачивающиеся за окном ветви не опасны. Не опасен и шум прибоя, доносящийся из темноты. Не опасны тени, пробегающие по потолку, не опасны донесшиеся вдруг с набережной голоса вышедших из бара ночных гуляк.

А вот это что-то новое. Вроде бы тихие шаги по коридору. В другое время она не обратила бы на них внимания, потому что попросту не расслышала бы, а теперь они слышны так явственно, что она словно видит человека, старающегося идти бесшумно и в то же время как бы и непринужденно. Припозднился, мол, слегка, на жарком берегу теплого моря, с кем не бывает. И теперь идет тихо, стараясь не потревожить сон тех, кто уже отдыхает.