Беги, ведьма - Татьяна Корсакова Страница 25

– Мама, все хорошо. Мсье Жак будет учить меня плавать.

– Вода холодная. – Мама все еще злилась, но уже не боялась. – Елизавета, ты простудишься.

– Она простудится, если вы будете кутать ее в пуховые одеяла в разгар лета. Доверьтесь мне, мадам Ольга.

У мсье Жака был удивительный дар, он умел договариваться и убеждать. За время, проведенное в поместье, его полюбили, кажется, все. Только мама все еще подозревала какой-то подвох.

– Я обещал вам, что поставлю вашу дочь на ноги, сделаю ее сильной и здоровой. И я намерен сдержать свое слово. Прошу вас лишь об одном, мадам Ольга: не бойтесь. Страх убивает тело так же неотвратимо, как и болезнь. Наша сила в бесстрашии.

– Она еще ребенок. – Мама отступила на шаг, но в словесной дуэли это означало шаг вперед.

– Ребенок, который сильнее многих взрослых.

– Она едва не умерла.

– И чтобы такое больше не повторилось, она должна быть готова отразить любой удар.

– Купаясь в пруду, как деревенская девчонка?!

– Деревенские дети отличаются завидным здоровьем. Так нам будет позволено продолжить занятия?

Мама ничего не ответила, пожала плечами и выбралась на берег. А мсье Жак удовлетворенно кивнул и, заговорщицки глянув на Лизу, спросил:

– Мы готовы, мадемуазель?

В тот день она, конечно же, не научилась плавать, но послушно повторяла вслед за мсье Жаком упражнения, призванные укреплять не только мускулы, но и дыхание. Надолго ее не хватило: ноги начали дрожать, а дыхание и вовсе сбилось, но мсье Жак сказал, что она боец. И похвала эта грела сильнее, чем шерстяной плед, который вместе с сухой одеждой по приказу мамы принесла к реке Стешка.

Пока Лизу вытирали и переодевали в сухое – как маленькую! – мсье Жак стоял на берегу, всматриваясь в черную воду. Вымокшая одежда его нисколько не заботила, а мама продолжала злиться. Лиза видела это по губам, которые побелели, и щекам, которые покрылись ярким румянцем. Руки мама скрестила на груди и в сторону мсье Жака специально не смотрела, но молчала, и за это молчание Лиза была ей благодарна.

То лето выдалось жарким и сухим, упражнения на воде стали систематическими. Утром их с мсье Жаком сопровождала Груня, Лизина нянюшка, а вечером – освободившаяся от домашних забот мама. Между ней и мсье Жаком установилось некое подобие перемирия, и перемирию этому Лиза радовалась всем сердцем. А еще она радовалась переменам, происходящим в ее теле. Она выздоравливала, день ото дня набиралась сил. Теперь к пруду и обратно она шла собственными ногами, пусть медленно, с остановками, но сама. Иногда ей хотелось побежать, но мсье Жак говорил, что еще не время. Их упражнения в воде становились все сложнее. Не обращая внимания на вялые протесты мамы, мсье Жак начал учить Лизу задерживать дыхание. Сначала на берегу. Лиза набирала полные легкие воздуха, а мсье Жак начинал медленно считать. Первый раз она продержалась до тридцати, а потом долго дышала открытым ртом, как вытащенная из воды рыба. Легкие у нее оказались слабые, врачи были правы. Но мсье Жак не хотел верить врачам, он верил только в Лизу.

– Все прекрасно, мадемуазель Лизи, – повторял он, когда Лиза уже была готова расплакаться от бессилия. – Все идет своим чередом, завтра вы сумеете больше.

И он непременно оказывался прав, на следующий день Лиза могла задержать дыхание чуть дольше. А когда счет перевалил за пятьдесят, занятия переместились с суши в воду.

– Самый главный человеческий враг, мадемуазель Лизи, – это страх. Победа над страхом – это победа над самим собой.

Мсье Жак стоял по пояс в воде и крепко держал Лизу за руки. В лучах заходящего солнца его кожа казалась бронзовой от загара, а медальон на шее ярко поблескивал. Необычный медальон с первого дня приковывал к себе Лизино внимание. Сначала ей подумалось, что это какая-то старинная монета. Наверное, из-за выбитого профиля. Профиль был мужской и чем-то напоминал профиль самого мсье Жака. Но у любой монеты должны быть две стороны, аверс и реверс. У любой, кроме этой. Однажды Лиза набралась смелости и потрогала медальон. Он был теплый и совершенно гладкий с обратной стороны. Не бывает таких монет!

– Он необычный. – Выпускать медальон из рук не хотелось, но Лиза и без того перешла границы дозволенного. Мама станет сердиться и прочитает лекцию о том, как должно себя вести благовоспитанным барышням. Но сейчас мама не видит, она отдает какие-то распоряжения Стешке, а значит, у Лизы есть время расспросить про медальон.

– Да, вы совершенно правы, мадемуазель Лизи, это очень особенный медальон. – Мсье Жак не улыбался, смотрел очень серьезно. – Что вы видите?

Странный вопрос. Что можно видеть, кроме того, что и так видно?

– Я думала, это какая-то монета.

– Думали? – Во взгляде мсье Жака зажегся интерес. – И что же?

– Это не монета.

– Почему?

– Потому что у монеты должны быть две стороны, а тут только одна.

– Что еще вы видите? – Голос мсье Жака, до этого мягкий, сделался вдруг настойчивым.

– Я вижу мужской профиль. Наверное, это какой-то царь или император, но…

– Но?

– Но он похож на вас. – Лиза неожиданно смутилась.

– Я был прав. – Мсье Жак улыбнулся, и в улыбке его ей почудилось безмерное удивление. – Вы очень необычная юная леди. Вы обладаете даром видеть то, что скрыто в тени. – Он хотел сказать еще что-то, но вместо этого велел: – А теперь вдохните полной грудью и погрузитесь в воду. С головой! – добавил непререкаемым тоном.

– Я боюсь.

Она и в самом деле боялась. Черная вода пруда внушала страх. Уйти в воду с головой – это выше ее сил.

– Что я говорил вам про страх, мадемуазель Лизи? – Мсье Жак положил ладони ей на плечи. – Со страхом можно и нужно бороться. Я знаю, я пережил все, о чем говорю. Это нелегко, но возможно, особенно для леди, которая может видеть скрытое в тенях.

Ничего такого она не может! И нырнуть в воду с головой она тоже не может!

– Мадемуазель Лизи, – голос мсье Жака обволакивал, успокаивал, – вы можете обходиться без воздуха почти минуту. Это отличный результат даже для взрослого мужчины. Сейчас вы сделаете глубокий вдох и закроете глаза, а я буду считать до тридцати. Всего лишь до тридцати. Вы готовы?

Она не готова, к такому нельзя подготовиться, но она кивает и делает вдох, такой глубокий, что становится больно в груди. Ладони мсье Жака наливаются чугунной тяжестью, давят на плечи.

– Доверьтесь мне, – слышит она перед тем, как с головой уйти под воду. – Один, два, три…