Какого цвета любовь? - Наталья Рощина Страница 25

– Ей сам Бог велел. У нее не голова, а компьютер.

– Нормальная девчонка, трудолюбивая и усидчивая. Главное, знает, чего хочет – это большое дело, – заметила Даша, открывая входную дверь. – Проходи.

– Я вымою руки, – тихо сказала Марина.

– Давай, и приходи на кухню.

Едва почувствовав запах жареной картошки, Марина поняла, что ее просто вывернет наизнанку. Не обращая внимания на удивленные взгляды Даши, она поспешила на балкон, на свежий воздух. Быстро задышала, прижав руку к груди, часто глотая слюну.

– Что с тобой? – подозрительно глядя на Марину, спросила подошедшая Даша.

– Я беременна, – без всяких лирических отступлений тихо сказала Марина. Она закрыла глаза, качая головой, едва переводя дыхание. – Мне некому больше сказать, только тебе. Вариантов нет – нужно быстрее с этим что-то делать.

– Что-то. – задумчиво произнесла Даша, глядя на побледневшую подругу. – Сейчас не время читать морали, но как же ты была неосторожна!

Даша сказала это с такой горечью, досадой, что у Марины сжалось сердце. Она не ошиблась – только Даша могла понять ее, не осуждая, не копаясь в душе. Уже от сознания этой душевной близости становилось легче. Ничего не менялось, но морально Марина почувствовала себя не такой незащищенной, не одинокой.

– У меня есть деньги. Нужно только найти врача, – не поднимая глаз, сказала Столярова.

– Проблема и простая, и сложная. Не знаю, чем тебе помочь.

– Да я и не надеялась на это. Скорее всего в субботу я поеду домой. Там у меня знакомая медсестра, Лариса. Она уж точно в курсе дел, – облегченно выдохнув, произнесла Марина. Приступ дурноты отступил, но он снова мог повториться в самый неподходящий момент. – Главное, чтобы об этом никто не узнал. Не самая лучшая строка биографии, согласись.

– Соглашусь, – после паузы сказала Даша и спросила: – Деньги-то откуда?

– Оттуда, – горько усмехнулась Марина. – Взяла до лучших времен в долг.

– Власов?

– Да.

– Попалась все-таки, – покачала головой Даша.

– Не все такие стойкие, как вы с Симкой. Одна с одноклассником с пятого класса в любовь играет, ты – с мужчиной, годящимся тебе в папы. Не знаю, как вам это удается? Наверное, я слишком легкомысленная, голова становится совершенно глупой, когда любовь заполняет немногочисленные извилины, а их у меня перемыкает где-то ниже пояса.

– Ты еще в состоянии шутить над собой.

– Высшая степень мазохизма.

– Машка, Машка.

– Знаю, все знаю. Спасибо, что не причитала, не проводила воспитательную работу и не жалела. Жалости не достойна – однозначно, сама во всем виновата. Поеду я, пожалуй.

– Останься, что ж ты сразу-то.

– Нет, скоро тетя Ира придет с работы. Начнет за стол приглашать, а меня от него, сама видишь. Тут бы в общаге продержаться два дня, чтоб никто ничего не заметил. Все, пока, проводи.

Открыв дверь, Даша взяла Марину за руку. Они обнялись без слов, мысленно сказав все, что могли сказать друг другу девятнадцатилетние подружки. Обеим было страшно. Никогда в их короткой жизни не было такой серьезной проблемы. Все, что случалось раньше, показалось детским лепетом, надуманным и не заслуживающим внимания.

А в следующий понедельник Марина зашла в аудиторию как обычно с улыбкой на лице, отвечая на приветствия однокурсников. Заняв свое привычное место на первой парте между Симой и Дашей, достала конспект.

– Ну, как твои дела? – наклонившись, тихо спросила Даша, поглядывая на Симку. Та увлеченно о чем-то спорила с однокурсником, сидевшим за соседней партой.

– Порядок, – грустно ответила Марина. – Отделалась легким испугом в виде каких-то уколов. Я думала, будет хуже.

– А это наверняка?

– У меня нет причин не доверять Ларисе. Сказала, что все должно быть нормально.

– В таких делах все должно быть более чем нормально! – Даша произнесла последнюю фразу слишком громко, чем привлекла внимание Симы. Договорив со своим собеседником, она быстро включилась в разговор.

– Что за шум? – спросила она, улыбаясь.

– Даша морально готовит меня к предстоящей сессии. Говорит, что я должна сдать ее лучше, чем предыдущую. А ты что скажешь? – серьезно спросила Марина.

– Даша права. Напрягись немного. Это того стоит, а то снова останешься без стипендии. Домашние-то не в восторге от этого?

– Они от природы не в восторге от меня и всего, что со мной связано, – отмахнулась Марина. – Я по жизни паршивая овца. Зачем такой повышенная стипендия?

Звонок оповестил о начале лекции, последней лекции перед весенней сессией. Это была последняя встреча с преподавателем перед зачетной неделей. Самое время напрячь свое серое вещество и потом заслуженно отдыхать. Преподаватель оглядел притихшую аудиторию и после короткого вступления попросил всех записать вопросы экзаменационных билетов. По партам пронеслась волна растерянности, готовности, бессмысленного протеста перед очевидным. Неужели скоро сессия? До тех пор, пока в руках нет билетов с вопросами, не верилось, что она не за горами. Первый курс скоро станет прошлым. Новые учебники, предметы, заботы – все это будет потом, а пока на улице весна плавно переходит в долгожданное лето, а тут нужно забывать обо всем, погружаясь в ставшую привычной суету экзаменов. За окном ярко светит солнце, согревая своими лучами все, что может принять его тепло. Даже на душе необычайно светло оттого, что каждое утро начинается с созерцания новых результатов бескорыстного труда небесного светила.

Девчонки учили билеты, писали шпаргалки, в недолгие дни подготовки к экзаменам собирались по очереди у Симы или Даши. Обстановка общежития не очень благоприятствовала занятиям, поэтому Марина с удовольствием принимала приглашения, не уезжая домой. Там ей вряд ли удастся нормально готовиться к сдаче экзамена. От одной мысли о необходимости общаться с матерью у Марины портилось настроение. Правда, по отцу она скучала, но даже ради встречи и разговоров с ним она не хотела переступать порог отчего дома. Ей казалось, Петр посмотрит на нее и поймет, что она совершила ужасную вещь. Даже не одну, а несколько. Он – мужчина, наверняка в его представлении в таких ситуациях всегда виновата женщина.

Марина сдавала экзамены, радуясь возможности таким образом отвлечься от своих сердечных проблем. Власова она видела пару раз издали, в душе ничего не отозвалось. Не подгибались от волнения ноги, его красивое, надменное лицо перестало казаться идеальным, скорее неестественным. Ей казалось, что даже улыбка у него никогда не бывает искренней. Марина запрещала себе думать о нем. Она понимала, что еще немного, и боль пройдет. Останется только долг – несколько шелестящих бумажек, которые она обязательно вернет ему. Долги нужно отдавать.

Понимая состояние подруги, Даша частенько оставляла ее у себя на ночь. Уговаривать долго Марину не приходилось. Достаточно было одной фразы: