Мечта моего сердца - Полин Эш Страница 25

— Он не должен об этом знать, но боюсь, что в лучшем случае он станет передвигаться на костылях, а совсем при благополучном раскладе — с тростью. Не знаю, как он это вынесет. Боюсь, что никак, — добавил он совсем тихо.

Лейла побелела.

— А он так верит в вас! Он даже сказал, что уже не думает о «если», а только о «когда», а ведь это много значит!

— Значило бы, если бы его надежды имели хоть малейшее основание, — сдавленно проговорил он. — Но во всяком случае, не я подавал ему ложную надежду. Я не сказал ничего такого, чтобы он настраивался на «когда».

— Полагаю, это была я, — произнесла Лейла горестно. — Но мне казалось, что это самое лучшее. Разве надежда не творит чудеса?

— В исключительных случаях. Почему бы вам не найти себе кого-то, чтобы было на кого расточать всю вашу доброту и преданность? — спросил он внезапно. — Зачем тратить любовь исключительно на пациентов? К чему? Неужели у вас нет никого, кто нуждается в вас больше, чем они?

Этот вопрос, кажется, изумил ее, и Керни поспешно добавил, досадуя на себя:

— Не стоило мне этого говорить. И простите, что коснулся слишком личной темы. Забудьте. — Ему хотелось дать себе подзатыльник за то, что он высказал вслух подобные мысли. Она была явно шокирована тем, что он — главный хирург отделения — решил сказать такое юной сиделке.

Керни и сам себе поразился, поскольку ему открылось внезапно, почему он так цепляется к мелочам ее жизни, так горячится по ее поводу, так недоволен, что она уделяет много внимания больным. Одновременно он испытал раздражение оттого, что Арабелла верно угадала его отношение к этой сиделке.

Очарование момента померкло. Лейла была с ним физически, но не душой. В душе она находилась за многие километры.

Окончив обед, они вернулись к машине, которую он оставил в проулке, и по пути миновали пустой дом. Он был недавно построен, только дверь отсутствовала, и проем гостеприимно предлагал войти. Лейла, соблазнившись заманчивой возможностью, сделала было легкое движение в ту сторону, но тут же вспомнила, с кем она, удрученно улыбнулась и покачала головой.

— Хотите войти посмотреть?

— Нет, не стоит, — сказала она и ускорила шаги.

Оба были рады вернуться в больницу. Лейла чувствовала себя усталой, но надо было еще отнести фотографии в палату Дадли Марчмонта. Она поблагодарила Керни слишком официально, чтобы ему пришлось это по душе. Но на что еще он, собственно, рассчитывал, сердито спрашивал себя Керни, заезжая на стоянку.

Вечерело, солнечный летний день сменила прохладная тьма, и он представлял, как она обходит палаты с фонариком, шепчет больным слова утешения. Ободряет их, деликатно и ласково. Становится необходимой им, не думая о последствиях, просто потому, что не может иначе.

И ведь каждый из этих бедняг воображает, что она именно для него так старается. И каждый из них обожает ее, отчасти потому, что больные всегда начинают испытывать нежные, благодарные чувства к самой заботливой, самой обязательной из сиделок, отчасти потому, что привыкают к ней. Или потому, подумал угрюмо Керни, что они такие же глупцы, как он сам, раз попали в сети, как сказала Арабелла, этой всеобщей любимицы.

Образ Лейлы вкрался в его сознание и вызвал воспоминание о другой сиделке, тоже обожаемой всеми, работавшей в старом лондонском госпитале, где он стажировался, будучи студентом. Уже тогда ей было далеко за тридцать. Вполне привлекательная женщина, хотя и не такая «сладкая штучка», как Лейла, если употребить это гнусное выраженьице. И все же…

Он закрыл глаза, вспоминая… Ему очень не хотелось, чтобы Лейла кончила, как та женщина. Она так и не вышла замуж. Любимая всеми, она умерла на дежурстве, выхаживая тяжелого больного. Что, Лейла тоже собирается умереть на дежурстве? Или у кого-то хватит ума уговорить ее выйти за него замуж, пока она еще достаточно молода и привлекательна и еще не поздно оторвать ее от тягот больничной жизни?

Он отвел глаза от звездного неба и потянулся за книгой. Отвлечься, не думать о Лейле Ричмонд. О маленькой Ричи, как ее назвал его зять…

— Ричи! — шептали мужчины, когда Лейла совершала свой обход.

Мысли ее были с Керни Холдстоком, но нужды больных временно вытеснили их из ее головы, пока она не подошла к постели Джефри Филби.

— Хотел спросить, как там Кристин? — прошептал он.

— Можете о ней не волноваться. С ней все в порядке, — уверенно ответила Лейла.

— Откуда вы знаете? Вы ее видели? — настаивал он.

— С тех пор как мы нашли ее — нет, — призналась она. — Но когда мы оставили ее у миссис Таппенден, все было хорошо.

— Мы? С вами был кто-то еще?

— Мистер Холдсток. А теперь вам надо поспать.

— Мне до сих пор не верится. Когда мне рассказали, я решил, что тут какая-то ошибка, — взволнованно сказал он. — С какой стати вам было брать на себя все эти хлопоты о Кристин?

— А вы как думаете? — засмеялась Лейла. Она просто имела в виду, что раз ребенок оказался в такой ситуации, то любой бы взял на себя хлопоты, чтобы ему помочь, но Филби неправильно истолковал ее слова.

— Я не смел надеяться… — прошептал он и, взяв ее руку, прижал к губам.

— Мистер Филби! — прошептала Лейла. — Вы меня шокируете. Вы не должны так делать.

— Почему? — спросил он.

Лейла попыталась перевести все в шутку.

— Правило гласит, что пациенты-мужчины не должны смущать и сбивать с толку нас, бедных сиделок, таким вот образом. А теперь давайте спать.

— Но я не пытаюсь сбить вас с толку, Ричи, — проговорил он очень серьезно. — Вы это и сами знаете. Я просто хотел показать вам, что разделяю ваши чувства ко мне. Вы не могли этого не заметить! Вы все верно поняли, иначе не стали бы прилагать столько усилий, чтобы помочь мне!