Дерзость – не порок - Мишель Дуглас Страница 25

– Итак… – Он откашлялся. – Чью визитку вы ему дали?

Она посмотрела на него, затем взглянула на часы и состроила рожицу:

– Ой, мне пора! Я вам попозже скажу.

– Белла! – Он не позволит ей снова увильнуть от ответа. Если с ней что-то произойдет, Марко будет винить Доминика.

– У вас есть лишний час?

– Найду.

– Хорошо, если хотите узнать, что я задумала, тогда пошли.

Она повернулась и выскочила из комнаты, даже не посмотрев, идет ли он за ней. Доминик не стал раздумывать. Одно ему было ясно наверняка – с Беллой не соскучишься. Она обладала такой жизненной энергией, что просто заряжала его, а он все еще не мог проникнуть в ее тайну.

Они зашли в кухню и взяли две большие корзины. Ему сразу стало видно, что персонал очень уважает ее и любит. Он настоял, что понесет самую большую корзину.

– Куда мы идем? – спросил он, когда они вышли на улицу.

– Увидите.

На безоблачном небе сияло солнце, в воздухе витал нежный солоноватый привкус, и внезапно ему расхотелось торопиться. Доминик шел рядом с Беллой, наслаждаясь тем, как солнце греет его лицо. Он не сомневался, что скоро все прояснится.

Они миновали пешеходную улицу в центре города.

– Смотрите. – Она показала рукой. – Вам нравятся эти платаны?

Платаны были высажены вдоль выложенной плиткой дорожки. Она тряхнула головой.

– Я приеду сюда летом. Хочу купаться в море и смотреть на эти платаны во всем их великолепии и…

– Есть мороженое и строить замки на песке, – закончил он за нее.

– О да! Здорово, правда?

Правда. Он мог позволить себе отдыхать в любом уголке земного шара, но Белла была права – летом Ньюкасл просто божественен.

– Сюда. – Она показала вперед и пошла по боковой улице. – Вот мы и пришли. – Она заскочила в кирпичное здание, ничем не примечательное и немного запущенное.

Доминик увидел табличку на двери и остолбенел. Что такое? Он метнулся за ней, но Белла уже пропала из вида.

Внутри было мрачно и отдавало плесенью. Доминик подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и пошел на звук голосов, раздававшихся в глубине здания.

Он остановился в широком дверном проходе. В большой обеденной комнате сидело приблизительно человек двадцать, большинство уже в возрасте, все такие же запущенные, как само здание. Пока он осматривался вокруг, в груди что-то сильно защемило.

Черт! Он мысленно выругался. Еще раз черт! Зачем Белла притащила его сюда? Зачем она ему показывает этих людей?

Они напомнили ему об отце.

Белла впорхнула в комнату из другого проема, словно его мысли вызвали ее. Со всех сторон раздались приветствия. Она несла три подноса с крошечными волованами. Поставила по подносу на каждый стол. Затем отступила и стала наблюдать, как пирожки быстро исчезли. Он не верил своим глазам, как быстро эти люди все смели.

– Ну? – спросила она. – Вкуснее вчерашних или нет?

Все вокруг заголосили. Белла велела им притихнуть и голосовать поднятием рук.

Доминик повернулся и пошел обратно к выходу, ему было необходимо почувствовать солнечное тепло и сделать глоток свежего воздуха. Кто-то взял его за руку:

– Доминик, куда вы?

Он обернулся к ней:

– К черту отсюда! Зачем вы меня сюда притащили?

– Потому что… – Тут в ее нежных глазах проскользнуло понимание. – Ой! Ваш отец… – Она быстро прикрыла рот ладонью. – Доминик, простите. Я не подумала. – Белла убрала руку. – Карточка, которую я дала тому бомжу, – визитка этого заведения.

Ну конечно.

– Доминик…

– Нет! – Он не знал, что она попросит, но его ответ мог быть только отрицательным. – Я в этот мир не вернусь.

– Хорошо. – Она сглотнула комок в горле и протянула руку. – Отдайте мне корзину, пока не ушли.

Только тут он понял, что все еще держит в руке корзину. Очевидно, с ужином. Он всучил ей ее.

– Спасибо.

Доминик заметил, что она держит ее обеими руками, и нахмурился. Корзина была довольно тяжелая.

Это не его проблема!

Прежде чем он развернулся, чтобы уйти, она вновь заговорила:

– Доминик, вы оставили этот мир навсегда. Вы не такой, как ваш отец. Вы никогда не повторите его ошибку. Я удивляюсь, почему вы сомневаетесь в этом.

Он не сомневался. Просто не хотел возвращаться к такой жизни. Никогда.

– Жизнь разбила сердце вашего отца, и теперь я понимаю, почему вы так оберегаете свое.

Он моргнул.

– Но приоткройте его чуть-чуть, будьте благодарны за все, что имеете, и отдайте совсем немного своей души.

Он уставился на нее:

– Благодарен?

– Да, благодарны! – выпалила она. – Будьте благодарны, что у вас замечательный ум, что вы имели возможность учиться в университете и обеспечили свое благосостояние. Благодарны, что работаете в одной из самых лучших компаний в мире! Благодарны за все эти мелочи: одежду, крутую машину и наверняка роскошную квартиру. Черт побери, Доминик! Будьте благодарны, что болезнь или несчастный случай не помешали вам добиться всего этого. А вам в лом немного помочь тем, кому не повезло так, как вам? Фу!

Если бы она не держала корзину, то наверняка взмахнула бы рукой, чтобы выразить свое отвращение.

– Но прежде чем сделать это, вам надо простить своего отца, а вы не хотите, так?

Каждое ее слово просто убивало его.

– Возможно, вам стоит подумать над этим, поскольку мне кажется, этим вы мучаете только себя.

Он не знал, что ответить. Она повернулась и пошла обратно в столовую.

* * *

У Беллы сердце чуть не выскочило из груди, когда пять минут спустя она заметила силуэт Доминика в дверном проеме. Она была так счастлива видеть его, что растерялась.

Она хотела было отпустить его, но не знала, как сделать это, не усугубив ситуацию.

– Картошка, – наконец произнесла она. – Нам надо почистить много картошки.

Не говоря ни слова, он направился к горе картофеля на противоположной скамье и принялся за работу.

– Синьорина Белла, вы обсуждали с Домиником бюджет?

Белла отвлеклась от воспоминаний об их совместной с Домиником работе в приюте Святого Ксавье. От его широких плеч, напряженных работой, и красивого сосредоточенного овала рта.

Он как будто забыл о ней. Не разговаривал с ней. Практически ни разу не взглянул.

– Нет.

Белла и Луиджи провели вторую половину дня, тренируя помощников шеф-повара, и сейчас разбирали накопившиеся документы. Хотя, по правде говоря, Белла перекинула большую часть этой работы Луиджи. У нее не было склонности к работе с бумагами.