Грешник Шимас - Шахразада Страница 25

— О да, когда-то я прошел их от входа у Полуночных ворот до самого Гвадалквивира. Катакомбы сопрягаются с водоводами. Это истинное чудо, должен сказать, и никто сегодня не знает их как следует, думаю, даже сам советник по водам и источникам.

Проход разделился на три коридора. Ибн Айлас показал вперед:

— Вот здесь вход, но осилить его не смог бы и сам дьявол. На наше счастье, есть другой путь.

Беглецы свернули в левый коридор и побежали дальше. Вскоре проход сузился и послышался шум бегущей воды. Туннель превратился в мост, и под ним текла темная, быстрая вода. Факелы догорели, и Ибн Айлас подвел Шимаса к связке новых. Когда факелы разгорелись, он взглянул на юношу:

— Сможешь выдержать одно трудное местечко? Это акведук, который подает воду во дворец.

Глубина была по пояс. Беглецы погрузились в воду и, едва войдя в туннель, погасили факелы. Торговец шел первым, Шимас, стараясь не отставать, все гадал, откуда у него столько сил при такой невидной внешности. Путники долго двигались в кромешной тьме, без единого луча света. Наконец туннель закончился, впереди слышался шум падающей воды. Ибн Айлас резко свернул, ухватился за верх стены, подтянулся и перелез через нее. Шимас последовал за ним. Шаг в темноте, второй, третий… Постепенно мгла превратилась в сереющее утро.

В дворцовом саду шел тихий дождь. Беглецы чувствовали его кожей и слышали тихий стук капель по листьям. Вдалеке вспыхивали молнии.

— Они сюда не доберутся? — Они прислонились к внешней стене желоба, дрожа от холода.

— В конце концов, думаю, доберутся. Но ночью в садах пусто. Пойдем, я знаю тут одно место.

Рассвет наступил совсем недавно, но из-за дождя вокруг не было ни души. Беглецы прижались плечом к плечу, натянув широкий плащ Шимаса, чтобы хоть немного согреться. Но тут юноше пришла в голову мысль, которая была достаточно безумной, чтобы оказаться верной. Он встал и огляделся. Рядом с главной трубой водовода лежали трубы поменьше. Большей частью они были слишком широкие и изготовлены из обожженной глины. А вот те, что поменьше, — из свинца. Такие водопроводы были далеко не новинкой и широко использовались по всему магометанскому миру в состоятельных домах — точно так же, как когда-то в Риме.

Еще раз осмотрев все вокруг, Шимас выбрал короткие отрезки труб, должно быть, оставшиеся после строительства. Затем подобрал несколько таких отрезков и выстрогал деревянные пробки, плотно входящие в оба конца трубы, а затем набил трубы готовым порошком из своих седельных сумок, которые чудом не выбросил по дороге.

— Что ты делаешь? — заинтересовался Ибн Айлас. — Это что, древесный уголь?

— И уголь тоже…

Юноша закончил свою работу, заполнив все свободное пространство в трубках кусочками свинца, валявшимися кругом, камешками и погнутыми, выброшенными гвоздями. Из каждой трубки вывел наружу кусок шнурка, пропитанного расплавленным жиром от мяса. Это тоже была привычка, оставшаяся у Шимаса от странствий с китобоями, — тщательно сохранять жир, ибо он мог пригодиться в дюжине дюжин разных случаев. Как вот сейчас. Шнурки он покатал в порошке, набитом в обрезки труб. Когда дело было закончено, у него получилось три готовых трубы.

— Ты что замыслил? — Торговец наблюдал за каждым движением Шимаса. — Похоже, ты знаешь, что делаешь…

— Пустая надежда. Эту штуку я знаю из одной старинной книги. Ее с успехом использовали в Катае.

— Они народ умелый. Я знавал людей из Катая.

День пришел на землю, закрытую облаками. Вершины терялись в серой вате вздымающихся туч. В этот день в садах наместника не пели птицы. Сколько времени пройдет, пока беглецов отыщут?

Ибн Айлас уснул, его костистое лицо смягчилось. Он выглядел старше, чем в те недавние дни, когда его встречал Шимас, и на плечах краснели свежие шрамы от ожогов — словно его прижигали каленым железом. Без сомнения, дело рук Махмуда.

Махмуд? А он-то где? В горячке боя он, должно быть, улизнул. Кто были те воины, которые спугнули этого негодяя? И как во все это хитросплетение попал он, юноша, который мечтал лишь о знаниях и любви? И еще, конечно, о мести…

Угрюмо ворчал гром, предупреждая, что бури не миновать. Странно зелеными выглядели деревья сада в неверном сером свете. Оглядывая кучи труб и разного строительного материала, за которыми спрятались беглецы, Шимас видел чуть поодаль гранатовые деревья и грецкие орехи. Били фонтаны… Неужели в каких-то из них и в самом деле текут молоко и вино?

Дворцовые сады образовывали длинную вереницу вдоль Гвадалквивира. Узкая полоса зелени, со всех сторон огражденная искусственными холмами, была надежно спрятана от сторонних глаз, что неопровержимо свидетельствовало об удивительных умениях тех, кто соорудил такое чудо для властителей. Должно быть, они поплатились за это жизнями — иначе как удалось бы сохранить тайну и садов, и катакомб под ними?

Выскользнув из отсыревшего убежища, Шимас сорвал несколько груш с ближайших деревьев — не твердых диких грушек размером с дублон, а крупных, роскошных плодов величиной с добрых два кулака. Двух шагов обратно ему хватило, чтобы рассмотреть сады. И увиденное его отнюдь не обрадовало — беглецы находились в западне. Юноша не мог представить себе иного пути отсюда, кроме как обратно, через катакомбы под столицей.

Свиток одиннадцатый

Наступил пасмурный, хмурый день. За крышей беседки у самого акведука в дымке виднелся белый дворец, совершенный, словно летящий, несмотря на серость дня. Шимас жевал грушу и обдумывал положение, в котором они очутились.

Он не видел ничего хорошего. Возвращение через катакомбы — безумие, но иного пути нет. Дождь ограничивает движение по саду, и здесь, у акведука, в глубине, вряд ли кто-то появится. Сколько еще времени пройдет, пока преследователи поймут, что беглецы прошли вдоль водовода? Такой путь бегства слишком долог и тяжел. Быть может, нынешние хозяева дворца, мажордом наместника о старых акведуках у реки ничего не знают. Несомненно, этим водоводам уже не одна сотня лет.

Так или иначе, но до конца дня нужно решить, куда двинуться с темнотой. А до тех пор надо спрятаться так, чтобы преследователи ни в коем случае их не обнаружили.

На куски труб, набитые чинийским порошком, полагаться всерьез было бы глупо: Шимас только в паре старинных книг нашел описание состава, но оба текста заметно разнились. К тому же юноша признавал, что в его воспоминания могла вкрасться не одна ошибка.

Рассматривая видимую часть высокого вала, он думал, что по нему, скорее всего, выбраться не удастся. Да и вряд ли Ибн Айлас находится в том состоянии, чтобы подобно безумцам-ассасинам карабкаться по земляным укреплениям.

Послышался смех. Веселый смех молодой женщины или девицы, а следом за ним и музыка. Несомненно, эти звуки доносились из какого-то раскрытого окна. Кто станет в такую погоду играть и веселиться в саду? Шимас дрожал, не смея развести костер, — он опасался, что кого-нибудь привлечет запах дыма. Ибн Айлас спал: после стольких дней мучений сон был ему необходим. Лишь к середине дня он открыл глаза, отдохнувший и готовый к самым удивительным для торговца деяниям. Юноша внимал его словам, поражаясь более чем обширным познаниям о вещах, которые должны оставаться тайной для любого из обывателей.