Приключения наследницы - Лариса Кондрашова Страница 25

Этому Зимину не угодишь! Я вынуждена была признаться самой себе, что далеко не все в его намерениях понимаю. Он торопил меня с поиском бумаг, понятно почему: его начальство послало, но в то же время мне казалось, что у него имеется еще какой-то интерес, хотя я даже и представить не могла себе какой?

После обеда я опять занималась тем же: следила, как приводятся в порядок комнаты для моих гостей и для меня самой. Как бы то ни было, рано или поздно встанет вопрос с ночлегом и как буду выглядеть перед ними я – хозяйка Дедова? Не смогла разместить всего каких-то четверых гостей, в то время как при жизни моих родителей наш дом спокойно принимал не меньше десяти... супружеских пар, иными словами, в пять раз больше, и всем можно было обеспечить достойный ночлег!

Конечно, меня можно было бы оправдать тем, что прежде жизнь в Дедове шла по накатанной колее. Здесь был управляющий, который следил за порядком и отвечал за то, как будут размещены гости. Он закупал продукты, знал, где что лежит.

Мне же досталось учиться всему самой и на ходу. Даже количество съестных припасов в моих погребах и амбарах до сих пор мне неизвестно. Но об этом потом. Главное, пока есть из чего готовить, иначе наша новая повариха непременно прислала бы ко мне сказать о том, что запасы кончились...

Завтра, этим я займусь завтра. А сегодня – размещение, и больше ни о чем другом не хочу думать!

Комнату для себя я выбрала с тем расчетом, что буду ею пользоваться гораздо дольше, чем все мои остальные гости. Она оказалась последней в ряду жилых помещений, выходящих окнами в сад, и была прежде моей детской комнатой. Располагалась по соседству с родительской спальней, и в ней спала моя няня.

Поиск документов – а также зарытого моим покойным батюшкой фамильного серебра, маминых драгоценностей и, возможно, папки с бумагами, которая, как мне казалось, тоже должна быть в этом узле – следовало бы начать побыстрее. Но, планируя еще в Петербурге свои действия, я вовсе не думала застать поместье прямо-таки перевернутым вверх дном.

Я не говорила Зимину о том, что гораздо важнее бумаг отца для меня драгоценности и вообще все, что имеет какую-либо стоимость. Первым делом мне нужно было найти хоть какие-то деньги, которые я могла бы послать в Петербург Амвросию.

И я собиралась задействовать всех – то ли гостей, то ли слуг – в поиске средств существования для сироты-наследницы. Иными словами, в этом самом добывании денег.

Для этого после обеда я самым беззастенчивым образом прекратила чириканье моего новоявленного кузена с Хелен, вырвав его из объятий нежного флирта, и заявила, что мне немедленно нужно поговорить с ним. Тет-а-тет!

Кажется, Хелен поморщилась от моих манер и попыталась даже изобразить это на своем худосочном личике. Мол, фи, мове тон, или как это по-английски, я не могла вспомнить... А-а, вот, бэд меназ! [4]

Я сделала вид, что ничего не замечаю, но все же сказала ей:

– Хелен, проследите, пожалуйста, имеется ли все необходимое в комнате, которую мы выбрали для вас? Если чего-то не хватает, подойдите к Егоровне от моего имени и скажите.

Она взмахнула юбками и величаво удалилась, как будто не я, а она была хозяйкой поместья, в котором я у нее гостила.

Так, мысленно я хлопнула рука об руку, одна есть! Кажется, я довольно успешно приобретаю навыки общения с людьми. И учусь заставлять их следовать моим желаниям. Кто следующий?

Кирилл терпеливо ждал, когда я начну с ним приватный разговор. Если ему и не понравилось, как я обращалась с Хелен, он не посмел мне о том сказать.

А вообще, если подумать, Ромодановский вел себя не менее странно, чем Зимин. Казалось бы, его претензии на родство со мной были такими шаткими, что ему надо бы заняться тем, что зарабатывать авторитет у меня, а не у моей горничной.

Можно было бы поверить в его внезапную влюбленность в Хелен, если бы она не была старше его и внешность имела хоть сколько-нибудь романтическую. Может, англичанка прельстила его своим знанием оружия? Но от этой мысли я тут же отмахнулась. Это вряд ли, да и некогда мне вникать в такие тонкости!

– Раз вы представляетесь моим родственником, – сразу перешла я к делу, – то, надеюсь, и сделаете все для того, чтобы помочь мне. Видит Бог, я совершенно не готова к тому, чтобы вести хозяйство, но мне приходится это делать, поскольку речь в таком случае идет о моем будущем.

– Я бы не сказал, что вы так уж беспомощны, – проронил мой кузен. – А разве я не делаю для вас все, что могу?

Оружейная комната получается на славу. Если это нужно мне... Но я не стала спорить. Неужели он не понял, что я лишь разрешила ему играть моими игрушками, чтобы до поры до времени так называемый братец просто не путался у меня под ногами.

– То, о чем я хочу вас попросить, несколько иное. Признайтесь, вы разбираетесь в хозяйственных делах?

– Смею надеяться, да. Одно время я учился в Петербурге у экономов самого высокого уровня. Так что, паче чаяния, мне придется управлять каким-нибудь хозяйством, сделаю это достаточно умело.

– Так вот, не могли бы вы прямо сейчас проявить свое умение? Мне нужно знать, есть ли у меня в имении какие-нибудь деньги, и если есть, то сколько. Возможно, за ними нужно куда-то поехать. В свое время мы вроде приличные деньги выручали от урожая гречихи и ржи... Впрочем, остается только покаянно склонить голову и признаться, что я ничем подобным никогда не интересовалась и вряд ли смогу быть вам помощницей в таком деле.

– А могу я спросить, для каких целей вам так срочно понадобились деньги?

– Конечно, можете, от вас я не буду ничего скрывать: мне не на что содержать дом в Петербурге. Мой дворецкий сказал, что месяца два он еще продержится, а там... Хоть продавай с молотка! А мне бы этого не хотелось.

– Ради Бога, кузина, для вас я сделаю все, что вы хотите. Осталось развесить в оружейной всего пару сабель, и я возьмусь за хозяйственные книги! – горячо пообещал он.

Интересно, что во время нашего разговора у меня не выходила из головы Хелен. Мне казалось, у нее роман с Веллингтоном, а теперь вдруг она резко переключилась на Ромодановского.

Впрочем, это не мое дело. То есть, конечно, мое, потому что как горничная Хелен себя совершенно не проявляет. Неужели она думает, что я стану держать ее подле себя и кормить за здорово живешь?

Теперь мне надо было пробраться к Сашке. Звучало это, конечно, глупо. В моем доме заболел мой крепостной, а я думаю о том, как кто-то посторонний на это посмотрит!

Уж не знаю, случайно или нарочно, но у его комнаты постоянно крутился то Зимин, то Веллингтон, а я всякий раз почему-то стеснялась сказать, что иду проведать Сашку, и с озабоченным видом проходила мимо его комнаты дальше.

Самое смешное, за комнатой, в которой разместили больного, имелась еще только одна, пока нежилая. Дальше коридор заканчивался.