Просто неотразим - Рейчел Гибсон Страница 25

– И где же ты его взяла?

– Нашла.

– Не обманывай меня. Ты же знаешь, я этого не люблю.

Нижняя губа Лекси, покрытая толстым слоем помады, задрожала.

– Я иногда об этом забываю, – всхлипнула она. – Наверное, мне нужно к доктору, чтобы он помог мне все помнить!

Джорджина прикусила щеку, чтобы не рассмеяться. Как любила повторять Мей, Лекси была королевой драмы. А Мей, судя по ее словам, хорошо знала таких людей. Таким был ее брат Рей.

– Доктор отшлепает тебя, – предупредила Джорджина. Губа тут же перестала дрожать. У Лекси испуганно округлились глаза.

– Поэтому советую тебе без доктора запомнить, что нужно держаться подальше от моих вещей.

– Ладно, – слишком легко согласилась девочка.

– А если ты этого не выполнишь, то нашей сделке придет конец, – заявила Джорджина, имея в виду сделку, которую они заключили несколько месяцев назад.

По выходным Лекси могла одеваться во все, что душе угодно, и краситься столько, сколько желало ее крохотное сердечко. Но в будни она должна была надевать одежду, выбранную мамой, и не прикасаться к косметике. До настоящего момента условия сделки соблюдались.

Лекси сходила с ума по косметике. Она просто обожала ее и считала, что чем больше макияжа, тем лучше. Появляться с ней в гастрономе или в торговом центре было просто неловко. Однако такое случалось только по выходным. Джорджине было гораздо легче следовать условиям заключенной ими сделки, чем выдерживать ежедневные утренние баталии по поводу одежды Лекси.

Угроза лишиться косметики заставила девочку отвлечься от телевизора.

– Обещаю, мама.

– Договорились. – Джорджина чмокнула ее в лоб и встала с дивана.

– Если понадоблюсь тебе, я буду в спальне.

Лекси кивнула и вновь сосредоточилась на передаче.

Джорджина прошла по коридору, миновала маленькую ванную комнату и переступила порог своей спальни. Сняв смокинг, она бросила его на бело-розовый полосатый шезлонг.

Джон ничего не знает о Лекси. Ему неоткуда было узнать. Она слишком бурно отреагировала на их встречу, а он, вероятно, решил, что у нее не все в порядке с головой. Ее бурная реакция объяснялась тем, что она не была готова к встрече. Ведь она всегда старалась избегать Джона. Вращалась в другой социальной среде, никогда не ходила на игры «Чинуков». Кстати, последнее не составляло для нее труда, потому что она не любила хоккей, считая его очень жестокой игрой. Из страха напороться на него их фирма никогда не обслуживала спортивные торжества. Мей воспринимала это абсолютно спокойно, потому что недолюбливала спортсменов. Естественно, Джорджине и в голову не могло прийти, что они столкнутся на благотворительном приеме.

Джорджина устало опустилась на покрывало, застилавшее кровать. Она не любила думать о Джоне, но и полностью забыть его не могла. Она очень часто видела его красивое лицо на обложках спортивных журналов, когда заходила в гастроном. Сиэтл буквально помешался на «Чинуках» и Стене – Джоне Ковальском. Во время зимнего сезона в каждых вечерних новостях можно было увидеть, как он швыряет игроков из команды-соперника о борт. Воспоминания о Джоне уже не причиняли ей прежней резкой боли, однако она все равно прогоняла их прочь. Ей не хотелось задерживаться на них.

Джорджина считала, что, если приложить определенные усилия, ей никогда не доведется увидеться с Джоном. И все-таки время от времени из глубин ее души поднимался вопрос – а что он скажет, если вдруг увидит ее? А вот что сделает она, Джорджина отлично знала. Она представляла, как окинет Джона безразличным взглядом. А потом тоном, ледяным, как декабрьское утро, произнесет: «Джон? Какой Джон? Простите, но я вас не помню. Не ищите здесь своей вины».

Но все произошло иначе. Она услышала, как ее окликнули по имени, которого она не слышала целых семь лет, по имени, которое она больше не связывала с собой нынешней, и поэтому обернулась, желая узнать, кто мог так ее назвать. Несколько мгновений ее мозг не воспринимал того, что видели глаза. Затем она испытала шок. А потом в ней возобладал инстинкт, требовавший от нее либо сражаться, либо бежать. Она выбрала последнее.

Однако прежде она успела заглянуть в голубые глаза Джона и слегка коснуться его руки. Успела ощутить тепло его ладони, увидеть заинтересованную улыбку на его губах и вспомнить его поцелуи. Он был таким же, каким она его помнила, только старше. Но хотя время прорезало морщины в уголках его глаз, он оставался таким же красивым. Ей было так приятно смотреть на него, что на несколько коротких мгновений она забыла о своей ненависти.

Джорджина встала, прошла к зеркалу и стала неторопливо расстегивать фрачную рубашку. Из-за того что Лекси была темноволосой и смуглой, окружающие часто говорили, что девочка похожа на мать. На самом же деле Лекси была копией своего отца. У нее были такие же голубые глаза с длинными и густыми ресницами. И носы у них были одинаковой формы. А когда Лекси улыбалась, у нее на щеке появлялась ямочка. Такая же, как у Джона.

Джорджина медленно расстегнула манжеты. Лекси была самым главным в ее жизни. Ее душой. При мысли, что она может лишиться дочери, Джорджина похолодела. Ее охватил страх, какого она не испытывала уже давно. Теперь Джону известно, что она живет в Сиэтле, и он сможет найти Лекси. Ему достаточно порасспросить кого-нибудь в Фонде Харрисона, чтобы разыскать Джорджину.

«Но с какой стати Джон будет искать меня?» – спросила себя Джорджина. Семь лет назад он высадил ее в аэропорту и тем самым, показал, что именно чувствует к ней. Даже если он узнает, что у него есть дочь, вряд ли ему захочется иметь с ней дело. Ведь он звезда хоккея. Зачем ему маленькая девочка?

«Я превращаюсь в параноика», – сказала себе Джорджина.

На следующее утро Лекси съела овсянку и поставила миску в раковину. Она услышала, как мама включила воду, и поняла, что они еще нескоро отправятся в торговый центр. Ее мама любила подолгу стоять под душем.

Позвонили в дверь, и девочка побежала в гостиную, волоча за собой зеленое боа, подаренное ей Мей. Остановившись у окна, она отодвинула в сторону гардину. На террасе стоял мужчина в джинсах и полосатой тенниске. Лекси пару секунд разглядывала его, а потом отпустила гардину. Замотав боа вокруг шеи, она направилась к входной двери. Ей не разрешалось открывать дверь чужим, но мужчина, стоявший на террасе, не был чужим. Она знала, кто это. Она видела его по телевизору, а однажды Мистер Стена с другом даже приходили к ним в школу и раздавали автографы. Правда, Лекси не удалось добраться до гостей и получить их автографы.

Лекси открыла дверь. И посмотрела вверх – высоко вверх.

Джон снял солнечные очки и положил их в кармашек тенниски. Когда дверь открылась, он посмотрел вниз – далеко вниз. И испытал шок, причем не только от наличия ребенка в доме Джорджины, но и от того, что на этой маленькой девочке, смотревшей на него снизу вверх, были розовые ковбойские сапоги из змеиной кожи, крохотная розовая юбочка и пурпурная в горошек кофточка, а дополнением к наряду служило намотанное на шею едко-зеленое боа. Но даже пестрота ее наряда не шла ни в какое сравнение с яркостью макияжа.