Нежные сети страсти - Изобел Карр Страница 25

– Чертовски точно, – сказал он.

– Как бы там ни было, – заявила Боу, – брата надо проучить.

Сэндисон покачал головой.

– Подожди, он остынет.

Боу кивнула, хотя не больше Гарета верила в то, что Лео когда-нибудь простит его. Она убрала со лба мужа упавшую на глаза прядь, но не спешила убирать руку с его шелковистых волос. Со временем Лео еще больше озлобится. Только Виоле она обязана тем, что Лео не позволял себе откровенно грубых выходок.

– Лео там был?

– Нет, меня выставил Тейн.

– Делает грязную работу, прихлебатель чертов.

Гарет улыбнулся. Ему нравилось, что Боу рвется его защищать, даже если ему этого не хочется. Он опустился в кресло и вытянул перед собой ноги, скрестив их в лодыжках.

– Я знал, что так все и будет, когда согласился на твой безумный план.

Боу кивнула и опустилась на низкий табурет рядом с креслом Гарета. Она положила голову на подлокотник, и он стал рассеянно накручивать на палец ее локон.

– Пожалуй, я ожидала от него чего-то в этом роде, – сказала Боу, помолчав. – Низко и мелочно!

Гарет тихо рассмеялся.

– Да, но я могу его понять. Он еще не готов простить: меня за то, что я повел себя как негодяй с его сестрой, а тебя за то, что ты уговорила его лучшего друга на предательство.

Боу вздохнула.

– Мужчины всегда так глупы?

– А ты никогда не замечала?

Боу со смехом распрямилась, и локон выскользнул из его руки.

– Пожалуй, да, но это не относится к мужчинам из моей семьи.

– Ты о ком? О Гленалмонде? – удивленно переспросил он.

– Твоя взяла, – сказала Боу. – Мужчины в моей семье такие же, как и все прочие. Что будем с этим делать?

– Ничего, – сказал Гарет. Глаза его были печальны, брови – домиком. Когда она видела его таким, Боу всегда мучительно хотелось погладить их и распрямить. – Будем радоваться жизни и обустраивать наше новое жилище. Вернемся в Лондон весной, с началом нового сезона. Тогда и посмотрим, развеялись ли над нами тучи. Возможно, новый скандал заставит сплетников забыть о наших прегрешениях.

Боу пальчиком нежно погладила его бровь, ладонью коснулась щеки.

– Ты ведь почти надеешься, что мы отправимся в изгнание навсегда?

Гарет накрыл ее руку своей и, поцеловав ладонь, сказал:

– Мне ни с кем не придется делить тебя, детка.

Груди ее отяжелели, сердце забилось неровно.

– Думаю, что с приходом весны я успею надоесть. Ты будешь рад возможности разделить меня с кем-нибудь.

– Не будь в этом так уверена, любовь моя.

Где-то хлопнула дверь. Боу вспомнила, что пока они не у себя дома, а в доме ее родителей, которые считают непозволительным нежничать с мужем за пределами спальни.

Она встала, удерживая его руку в ладонях.

– Поехали кататься, – предложила Боу.

Гарет выгнул брови, а она скорчила ему рожицу.

– Поехали, не могу больше сидеть взаперти, – повторила она.

Туман клубился у их ног, заволакивая тротуар, приглушая звон лошадиных копыт. Боу ежилась от холода, жалея, что они не выехали на прогулку раньше, когда воздух был прозрачен и свеж. Несмотря на погоду, движение на Роттен-Роу было весьма оживленным – лондонская знать привыкла чтить традиции. И в парке народу было немало – слишком людно, чтобы пустить коня в галоп. Придерживая Монти, Гарет обернулся к ней и одарил улыбкой соблазнителя. Жар прихлынул к ее щекам. Боу старалась не думать о том, на что он мог намекать. Со стороны ее румянец мог бы сойти за реакцию на холод, и все же…

– Ты можешь толком объяснить, почему нельзя было просто подняться в спальню?

Со смехом Боу пустила своего жеребца в легкий галоп. Дробный топот копыт по песчаной дорожке, свежий ветер в лицо, захватывающее чувство полета – как ей всего этого не хватало!

Боу пронеслась мимо группы чинно прогуливающихся дам, услышав за спиной возмущенный возглас одной из них и следом знакомый мужской смех. Перед поворотом она придержала коня, и Порох, разделявший любовь хозяйки к быстрой езде, недовольно фыркнул.

Боу ласково потрепала коня по шее. Жеребец возмущенно тряхнул головой, зазвенев уздечкой.

– Когда-нибудь этот зверь вас укусит.

Боу обернулась и увидела Роланда Деверо – тот мелкой трусцой приближался к ней на гнедом коне с пестрой мордой.

– Никогда этому не бывать, – ответила она. Порох повернул морду в сторону Деверо, щелкая зубами. – Прекрати, – приказала она коню. – Но этот негодник может укусить вас.

Развернув коня, Боу поехала рядом с Деверо.

– У меня в детстве был пони – все время кого-то кусал, – сказал ее спутник и вдруг широко улыбнулся, радуясь воспоминаниям.

Боу лукаво прищурилась.

– Полагаю, этим кем-то был в основном ваш брат Сегрейв?

Деверо расплылся в улыбке.

– Пряник, так сестра назвала пони, терпеть не мог беднягу Сегрейва. И потому он перешел от Марго ко мне. Старичок до сих пор жив и по-прежнему не выносит моего брата.

Они обогнули довольно шумную компанию молодых людей, медленно двигаясь в сторону входа в парк. Туман густел, тени уплотнялись, и проступающие из тумана фигуры людей все больше походили на призраков.

Боу несмело дотронулась до предплечья Деверо, и он притормозил коня, чтобы ехать с ней бок о бок.

– На самом деле плохо?

Деверо ответил не сразу.

– Плохо, – признался он и, приподняв шляпу, почесал темя.

– Это все мой брат, будь он неладен. – Боу убрала руку с его рукава и резко дернула за поводья, помешав Пороху укусить Роланда за колено.

Деверо мрачно засмеялся.

– Верно подмечено. И ты сможешь высказать Лео в лицо все, что думаешь, если он завтра все же явится на игру в крикет.

Боу поймала себя на том, что улыбается Роланду. Деверо обладал редким талантом подмечать смешную сторону в том, что на первый взгляд смешным не казалось, и заставлял других посмеяться вместе. Все не так уж плохо, если он продолжает думать о крикете.

– Я просто не могу понять, что Лео так возмущает, – сказала Боу.

Лицо Деверо вдруг сделалось мрачно-серьезным.

– Ну, возможно, то, что мы сейчас увидим, поможет понять лучше.

Боу замерла в седле. В немом изумлении она смотрела на Гарета, который, спешившись, стоял возле дамы, сидящей верхом на маленькой гнедой лошадке, и горячо с ней что-то обсуждал.

Раскрасневшаяся леди Кук выглядела очень несчастной. От решительных взмахов головы ее светлые кудряшки дрожали. Дама изо всех сил вцепилась в поводья, словно боялась, что Гарет вырвет их у нее из рук.