Любовь не картошка - Татьяна Герцик Страница 25

– Я сгораю от желания!

Она едва расслышала эти слова. От его настойчивых ласк ее захватило жаркое возбуждение, заставив парить в воздухе, выгнав из головы все здравые мысли.

От возбуждения и истомы она впала в транс. Звуки и запахи куда-то исчезли, остались только его поцелуи и всё более нескромные ласки. Когда она застонала и повернулась к нему, ловя его губы, он тихо прошептал: «Ну наконец-то!» и медленно накрыл ее своим телом.

Впервые тяжесть мужского тела была для нее приятной, даже желанной. Разбуженная плоть требовала насыщения и она принялась извиваться под ним, пытаясь освободиться от завладевшей телом томительной жажды. Он принял ее ритм и скоро она замотала головой, глядя слепыми глазами в плавающее над ней жаркое лицо Дана.

Он не мог отвести пламенного взгляда от обожаемого лица. Наконец-то он наяву любовался тем самым нежно-страстным выражением, которое столько раз представлял себе в жгучих мечтах. Стараясь сделать всё, чтобы Даше было так же хорошо с ним, как и ему с ней, изо всех сил напрягался, входя в нее как можно глубже. Его тело стало скользким от пота, и на нее время от времени падали тяжелые капли.

Но вот время остановилось, разбившись на тысячу сверкающих мигов и она, вскрикнув, забилась под ним, заставляя ускорить темп. Догнав ее, он упал рядом и уткнулся в основание ее шеи.

Даше было удивительно хорошо и не хотелось возвращаться из мира бездумного счастья в проблемную жизнь. Он настойчиво зашептал:

– Я тебя люблю! Будь моей женой! Скажи: Да! – и требовательно сжал ее руку.

Она неосознанно повторила, плавая в дурмане запредельного наслаждения:

– Да!

Дан тихо рассмеялся.

– Какая ты сейчас послушная! Я запомню, что все семейные проблемы надо будет решать в это время.

Она непонимающе посмотрела на него и закрыла глаза. Лежа рядом с ней, он легко гладил ее прохладное бедро и в его голове стучало одно только слово:

Моя. Моя. Моя.

Проснувшись через час, Даша увидела на тумбочке рядом поднос с кофе и пирожными.

Сев на диване, изумленными глазами уставилась на еду. Дан озаботился:

– Ты что, плохо себя чувствуешь?

Он был полностью одет, заставляя ее чувствовать себя крайне неловко.

– Зачем это?

Он сверкнул белоснежными зубами.

– А это обычай такой народный: новобрачный приносит молодой жене завтрак в постель.

Даша чуть слышно возразила:

– Я тебе не жена.

Чуть вздрогнув, Дан с силой воскликнул:

– Ну уж нет, не надо начинать всё сначала! Ты только что согласилась выйти за меня замуж. И не думай, что теперь я приму отказ!

Она покраснела.

– Ну, это было тогда, когда я плохо соображала.

– Вовсе нет, ты прекрасно всё понимала. И так нельзя: сначала обнадежить бедного парня, а потом убить отказом. Это садизмом называется. Так что никаких «нет»! – И добавил тоном змея-искусителя: – И обещаю, что так плохо соображать ты будешь как минимум два раза в день.

Смешавшись, Дарья замолкла, поняв, что очень, очень хочет быть его женой. Чтобы выиграть время, потянулась к пирожным, внезапно почувствовав, что и впрямь очень голодна. Поев, посмотрела на часы. Одиннадцать! Так на работу она еще никогда не опаздывала. Задергалась, не зная, за что хвататься. Склонившись над ней, Дан провел костяшками пальцев по ее щеке, и успокаивающе предупредил:

– Не волнуйся! Я договорился с Оксаной, и сегодня ты на работу не пойдешь. А впереди выходные, что нам жизненно необходимо. А сейчас одевайся, нам надо в ЗАГС ехать, заявление подать. – И вышел из комнаты, чтобы не смущать ее.

Одевшись, она так долго искала паспорт, что Дан потемнел и обиженно спросил:

– Ты это нарочно?

Но Даша всё равно не могла сосредоточиться, по несколько раз заглядывая в одни и те же места. Тогда Дан посадил ее на кресло и спросил:

– Когда ты видела его в последний раз?

Она напряглась и припомнила:

– Вроде на прошлой неделе, когда получала на почте заказное письмо.

– Ты его из сумочки выкладывала?

Она пожала плечиком.

– Не помню, хоть убей! Но сумочку я проверила уже несколько раз.

Недоверчиво посмотрев на нее, он взял сумочку и, расстегнув молнию на внутреннем кармане, тут же увидел паспорт. Вытащив его, показал Даше. Она покаянно развела руками. Поняв, что она в самом деле не на шутку растеряна, он сунул ее паспорт в свой карман.

В ЗАГСе им даже заявления вручную заполнять не пришлось. Приветливая дама забрала их паспорта и выдала выплюнутые принтером заявления. Даша с сомнением поставила внизу свою подпись и заслужила от Дана благодарную улыбку.

На обратном пути Дан остановился у банка и открыл на Дашино имя счет с шестью нулями. Побледневшая Дарья попыталась отказаться, но он не послушал:

– У нас же свадьба впереди! Что, ты будешь по каждому пустяку ко мне обращаться? Гораздо проще к пластиковой карте.

Едва услышав от брата о предстоящем событии, Оксана позвонила Шуре.

– Ну что, мы были правы, оказав Дану некоторую поддержку.

Александра со свойственным ей напором тут же принялась прикидывать, кому какие поручения можно дать, и испуганная Оксана, сославшись на неотложные дела, поспешила отключиться.

Вечером Дан перевез Дашу на свою квартиру, говоря, что не в силах жить, зная, что она не рядом с ним. Поздно ночью, не дав ей опомниться от жарких ласк, снова повторил:

– Я тебя люблю… – и замер в ожидании ответа.

Даше очень хотелось ответить ему тем же, но внезапный страх сковал язык, заставив боязливо заморгать. Дан подсказал:

– Просто скажи, что чувствуешь, и больше ничего… – И тихо спросил дрогнувшим голосом: – Ты меня любишь?

Чуть поежившись от невозможного напряжения, витающего в воздухе, Даша чуть слышно выдавила односложное «да».

Даниил с облегчением рассмеялся.

– А ты помнишь, дорогая, как нас учили отвечать в школе? Ответ обязательно должен быть развернутым. Попытайся еще раз, а?

Она тоже засмеялась, и сказала уже не таясь:

– Я тебя люблю.

Его охватил такой восторг, что он, не зная, как выразить свою благодарность, снова обнял ее и принялся неистово целовать.

Свадьба прошла великолепно. Дашины родственники, привыкшие к безалаберным деревенским свадьбам, были так оглушены роскошью богатой свадьбы, что вели себя на редкость прилично, выпив всего по фужеру шампанского, чтобы не опорочить невесту недостойной родней, за что увезли домой несколько ящиков не выпитого на банкете спиртного.