Побег из страны грез - Наталья Калинина Страница 25

Она ушла на рассвете и теперь брела, следуя вывернутой наизнанку цели – не прийти, а уйти, без устали, без перерыва до пролившейся на ее путь чернилами ночи. И только когда звезды и месяц осветили холодным тусклым светом дорогу, она позволила себе сойти с обочины в придорожный лес и отдышаться, сидя прислонившись взмокшей спиной к стволу березы. Пять минут отдыха – и дальше в путь. Не останавливаться, идти, чем дальше, тем лучше. Так безопасней для ее близких и спокойнее ей.

Она пересекла населенный пункт – очередной на пути – и оказалась под широким железнодорожным мостом в то время, когда по нему проносился состав. Вспомнилось одно поверье из детства: если в то время, когда проходишь под мостом, проезжает поезд, нужно загадать желание, и оно обязательно исполнится. Но из всех желаний осталось лишь одно. И она прошептала его – уйти как можно дальше. Состав с грохотом пронесся по мосту, унося с последними вагонами ее пожелание, и она вновь двинулась в путь.

Иногда, гораздо реже, чем днем, мимо пролетали машины, и ни одна не посигналила, предлагая подвезти. Водители словно чувствовали, что по дороге бредет прокаженная. И когда дорогу в очередной раз осветили фары, она даже не сделала попытки сойти в лес, чтобы спрятаться. Лишь оглянулась назад, будто почувствовала, что эта машина – не просто проезжающая мимо.

И действительно, на этот раз посигналили. Машина, поравнявшись с ней, сбросила скорость. Стекло поехало вниз, и секунду спустя знакомый голос окликнул ее:

– Инга! Остановись!

Она не могла не повиноваться этому не приказу, а сочащейся отчаянием просьбе. Тем более что эта встреча с братом будет последней. Ее не удивило, что он бросился на поиски. Но вызвала недоумение машина, воскресшая из недавнего прошлого. Девушка не столько разглядела ее в темноте, сколько узнала интуитивно. Чтобы убедиться, что автомобиль – не призрак, она коснулась его ладонью, провела пальцами по всей передней двери и убедилась, что бок гладкий, без вмятин. Но Инга же видела своими глазами, во что превратилась машина после недавней аварии!

– Вадим, откуда она у тебя? – спросила Инга то, что меньше всего ожидал услышать брат.

– Эта машина у меня уже почти три года, – ответил он и распахнул перед сестрой дверь со стороны пассажирского сиденья. – Садись, подвезу!

– Нет. Туда, куда я иду, не приедешь. Только пешком.

Она ожидала услышать возражения, но Вадим вдруг кивнул, словно понял, о чем она. И прежде чем уехать, сказал:

– Не задерживайся. Мы тебя ждем.

Машина, подняв облако придорожной пыли, сорвалась с места. И только когда мелькнули красные огоньки задних фар, Инга поняла, что брат приехал из прошлого, отделенного чертой от настоящего ее преступлением. Из того, когда она еще была другой. И что вот именно сейчас отыграется часть «сценария» с аварией, на ее глазах – в наказание.

Инга поняла, что имел в виду брат, говоря «мы тебя ждем». Уехал он туда, куда недавно ушла подруга Лёка. Куда ушли когда-то ее родители, бабушка. Она осознала, что, отказавшись от его предложения, выбрала для себя другой путь. Какой бы теперь дорогой она ни шла, никогда не придет туда, где ее будут ждать родные. Это ее наказание.

– Вадим! – закричала она в темноту. И бросилась бегом. – Подожди!

Девушка вспомнила, что через сотню метров дорога делает крутой поворот, не обозначенный дорожным знаком. Машина, набирая скорость, летела стрелой именно к тому опасному месту. Она не знала, бросилась ли догонять брата, чтобы уберечь от преждевременной гибели или потому, что запоздало приняла решение быть с ним до конца.

В следующее мгновение Инга увидела ситуацию с двух сторон: вон она, еще крича, бежит следом за уносящейся машиной. А вот уже смотрит на приближающийся к повороту автомобиль спереди. Задуматься над тем, как ей удалось обогнать машину, нет времени. Но не успевает она крикнуть или махнуть рукой, предупреждая брата об опасности, как на дороге появляется будто из воздуха незнакомый мужчина. Его поза – раскинутые руки и склоненная на грудь голова – вызывает ассоциации с распятым Христом. Во внешности мужчины тоже есть что-то от святого: обнаженный торс, полотняные, трепещущие на ветру штаны, длинные светлые волосы, сдерживаемые повязанным вокруг головы шнурком. Инга невольно залюбовалась его мускулистой фигурой, сильными руками. Но, опомнившись, закричала, чтобы мужчина сошел с дороги. Но то ли он ее не слышал, то ли сделал вид, что не слышит, но остался стоять на месте. И в следующее мгновение машина брата налетела на него. Вопреки всем законам мужчина так и остается стоять на месте, раскинув руки. А машина, въехав в него, смялась, словно была сделана из фольги, и остановилась. Последнее, что успела заметить Инга: ее брат жив и, похоже, даже не ранен. И проснулась.

Тот сон, который она увидела ночью, хоть и закончился счастливо, но оставил тяжелое впечатление на добрых полдня. Инга не была уверена, что правильно его разгадала. И как бы там ни было, бездействовать не могла. После звонка Любы прошло два дня, которые девушка провела так, будто они были для нее последними: смеялась, веселилась, без конца обнимала близких, играла с Лизой и Ванечкой. Ни словом, ни мимикой даже на секунду не выдала того, что происходило с ней. Ее веселью находилось вполне логичное объяснение: счастливая женщина, которой накануне любимый человек сделал предложение. И вряд ли кто-то заподозрил, что на самом деле творится у нее в душе. Наверное, так чувствует себя больной, которому сообщили о скором исходе и который скрывает новость от родных. Только пару раз Инга поймала на себе встревоженные взгляды Лизы. Но сделала вид, что не заметила их.

Оставаться дальше нельзя: опасно для ее любимых, и с каждым прожитым днем рядом с ними ей будет тяжелее покинуть их. Любе она пообещала, что не будет задерживаться. Так пора наконец-то решиться…

Инга оглядела спальню, в которой они с Алексеем провели счастливые ночи. Она унесет воспоминания о них как средство от отчаяния, чтобы, окунаясь в воспоминания в особо сложные моменты, искать временное облегчение.

Присев на краешек застеленной кремового цвета покрывалом кровати, девушка склонила голову и помолилась о своих близких, вверяя их судьбы уже настоящим ангелам-хранителям. Что с ней станет, она не знала. Сойдет ли с ума и это будет ее наказанием? Или, напротив, сохранит ясность ума, но откажет тело, и будет умирать медленно, не в силах ни пошевелиться, ни облегчить свои страдания стоном? А может, ее медленно, в муках, будет убивать совесть, мучая кошмарами-снами? Или погибнет какой-нибудь нелепой смертью и, как проклятая, унесет с собой жизни и других несчастных, оказавшихся поблизости? Если можно было бы выбирать наказание, она бы выбрала мгновенную смерть. Одна. Но… какой ей вынесет приговор тот, кто сейчас пролистывает ее «дело»?

Инга решительно встала и распахнула шкаф: может, воспользоваться тем, что Алексей отлучился по рабочим делам, несмотря на субботу, и собрать вещи? Но если он увидит пустой шкаф и полную сумку, вопросов не избежать. Да и нелепо тащить за собой тяжесть вещей, которые, возможно, уже не пригодятся. Надо уйти налегке, так, как во сне. Инга закрыла дверцы. Она, как старая кошка, предчувствующая свой конец, уходит из дома, чтобы избавить хозяев от созерцания своей смерти. «Неужели я и правда… так думаю?» Для себя она так и не поняла: уходит ли потому, что смирилась с близким концом, или потому, что решила не сдаваться и побороться ради возможности когда-нибудь вновь обнять брата и невестку, потискать племянника, обсудить с Лизой книжные сюжеты, поцеловать утром в сонные губ Чернова…