Рассудку вопреки - Миранда Невилл Страница 25

— Не думаю, что вы почерпнули из рассказа мистера Белла что-либо, кроме убежденности в превосходстве всего английского.

— Кто бы мог подумать, что ковры так важны? Конечно, я не думаю, что вам доводилось когда-либо проводить ночь в комнате с голым дощатым полом, не покрытым даже самым плохоньким ковром.

— В этом вы ошибаетесь. Герцог делал все, чтобы его дети не выросли неженками. Детские комнаты в Мандевиле и Вандерлин-Хаусе были меблированы весьма скромно и отапливались разве что в самый разгар зимы. Кроме того, я провел несколько «счастливых» лет в «роскошной» обстановке Итона.

— Тяжеловато там было? По словам моих братьев, в Хэрроу хуже Ньюгейтской тюрьмы.

— О да! Ни одна школа не могла сравниться с нашей по части нужды и лишений.

— Руфус всегда говорил, что школы обустраивают без всякого комфорта, чтобы на практике продемонстрировать, как жили спартанцы.

— О да, ваш брат большой ученый. Сколько мертвых языков он знает?

Блейк непроизвольно передернулся. Из всех унижений, перенесенных им в школе, самым отвратительным были занятия греческим языком. Ни один из придуманных им способов сокрытия своего дефекта не мог спасти Блейка от греческого алфавита. И его знания по этому предмету всегда оставляли желать лучшего. Герцог всегда особенно язвил по этому поводу. С тех пор даже упоминание о греческом языке выводило Блейка из себя.

Минерву его тон, казалось, слегка удивил.

— Лично я считаю, что для большинства людей изучение латинского и греческого — пустая трата времени. Руфус — ученый, он исследует какие-то развалины в Турции, и ему полезны и необходимы эти знания. Но зачем фермерам, юристам или торговцам эти языки? Было бы разумнее обучать их европейским языкам, математике и, скажем, естествознанию. Я рада, что родилась женщиной и меня не заставляли изучать классические языки. Я также не терплю пустых философских заумствований.

— Я и сам не любитель абстрактных обобщений.

Минерва энергично кивнула:

— Больше всего меня интересуют практические вещи, которые влияют на человеческую жизнь. Возможно, поэтому мне нравится знакомиться с людьми и выслушивать их истории.

— В таком случае приношу свои извинения за путешествие в частной карете. Если бы я узнал о ваших предпочтениях раньше, мы бы поехали в дилижансе. Представляю реакцию отцовского секретаря на просьбу забронировать места во французском дилижансе.

— Не важно. Я читала путеводитель Гальяни по Парижу.

У Блейка возникло желание произвести впечатление на свою жену, хотя эта попытка могла оказаться бесплодной.

— Поверьте, Минерва, возможно кое-что узнать о жизни людей даже из окна кареты.

— Что вы имеете в виду?

— Давеча я видел поля, засеянные ячменем.

— И что?

— Но не видел виноградников, а это означает, что местные жители предпочитают пить пиво, а не вино.

— Что, в свою очередь, означает, что мистер Фасселл ошибается! Как интересно. Значит, на следующем постоялом дворе мы можем попросить пива. Вернее, вы можете.

— Я его не выношу. Что еще?

— Леса здесь замечательные. Превосходная древесина.

— О.

По-видимому, древесина ее не очень интересовала.

— Деревни, расположенные вдоль дороги, небольшие, а дома по большей части захудалые. Отсюда я делаю вывод, что большинство обитателей — крестьяне.

— И нет мелких землевладельцев?

— Я видел лишь несколько замков, и все они достаточно скромные.

У Минервы заблестели глаза.

— А это означает, что реформы революции не оказали заметного влияния на сельскую экономику.

И она ударилась в рассуждения о французской правовой системе, сравнивая ее с английской. Спустя несколько минут Блейк заметил, что получает удовольствие от этой лекции. Рассуждения Минервы не требовали с его стороны максимальной концентрации и умения читать, и он рад был послушать свою жену. Изредка он решался задать вопрос, и она, по сути, обучала его азам английского земельного права.

Ближе к вечеру они остановились поменять лошадей. Мистер Фасселл, который вместе со слугой Блейка и горничной Минервы, следовал за их каретой в легком наемном экипаже, подошел к окну кареты и заверил супругов, что это последняя остановка перед Аббевилем и уже менее чем через час можно будет насладиться всеми удобствами гостиницы «Англетер».

— Еще одна гостиница «Англетер»? — удивился Блейк.

— Эта дорога так хорошо обкатана англичанами, — объяснил сопровождающий, что вдоль всёго пути выстроили отличные гостиницы, которые в состоянии удовлетворить потребности и вкусы наших соотечественников.

— Возможно, было бы интересно изучить вкусы французов. Что вы об этом думаете, моя дорогая?

— А в Аббевиле есть другая гостиница? — спросила Минерва.

Этот вопрос, по-видимому, изумил Фасселла.

— Пожалуй, миледи, я не стал бы рекомендовать гостиницу «Голова быка», но вот «Отель де Франс» пользуется хорошей репутацией.

— «Отель де Франс» — название звучит заманчиво.

— Впрочем, думаю, эта гостиница вряд ли устроит вашу светлость. Я точно знаю, что в тамошних спальнях нет ковров.

Поскольку Минерва, боровшаяся с приступом смеха, не могла ответить, Блейк сказал, изо всех сил сдерживая улыбку:

— В таком случае, мистер Фасселл, мы определенно остановимся на ночь в «Отеле де Франс».