Полюби меня снова - Энн Мэйджер Страница 25

Душевная гармония, возникшая между Дайаной и Россом за ужином, оказалась недолгой: он ни с того ни с сего встал и ушел, не сказав ни слова. Дайана едва не плакала от обиды. Продолжая сидеть за кухонным столом, решила, что самое разумное – вовсе не показываться ему на глаза. Какое-то время она разглядывала узор на плетенной из тростника спинке стула, на котором он только что сидел. Потрясающее гостеприимство, подумала она, выходя из-за стола. Если сидеть, тупо уставясь в одну точку, и терзать себя размышлениями об их отношениях, можно сойти с ума, подвела она итог своим раздумьям и решила заняться каким-нибудь делом.

Загрузив грязную посуду в моечную машину, Дайана стала мыть холодильник, потом навела порядок в кухонных шкафах и в гардеробной. Но как она ни отвлекала себя работой по дому, ее мысли то и дело возвращались к Эдэму и Россу.

Когда посудомойка перестала журчать и чавкать, стало слышно, что происходит в гостиной. Там беспрестанно щелкали телевизор и зажигалка. Росс курил одну сигарету за другой и, не в состоянии сосредоточиться ни на одной из программ, переключал каналы. В конце концов он выключил телевизор и протопал мимо кухни в спальню.

Дайана решилась покинуть свое временное укрытие. В гостиной на полу стояла ее дорожная сумка, какая-то одинокая, неприкаянная, и будто чего-то ждала. Спать пора, решила Дайана, взяла сумку и пошла в спальню Эдэма. У него была своя ванная. Дайана приняла душ, а потом долго сушила мокрые волосы, протирая их полотенцем. Достав ночную рубашку, задумалась, рассматривая ее. Росс называл ее «старушечий балахон». Рубашка была огромная, от частой стирки потерявшая форму и цвет. Когда-то ярко-красная, теперь она стала серо-буро-малиновой. Но Дайана чувствовала себя в ней уютно и комфортно. Она вообще считала, что это главные качества любой вещи.

Однажды Росс не вытерпел и, желая ее поддеть, съязвил: «Не могу понять, почему ты, женщина с великолепным вкусом, ложась в постель с мужем, надеваешь хламиду, более подходящую огородному пугалу? Впрочем, что это я? – улыбнулся он. – Сама не снимешь, я помогу. Ну-ка!..»

Дайане вспомнилось, как тогда он поднял ее на руки и прижал к себе. Его мужская плоть вдавилась в ее живот.

«Вот видишь! – засмеялась она. – Оказывается, это самая сексапильная рубашка в мире…

– Ну, если дело только в рубашке, тогда конечно! – хмыкнул Росс. – Однако, когда будешь надевать ее в следующий раз, помни, через пару секунд все равно придется снять!»

…Дайана забралась под одеяло. Кровать у Эдэма была узкая и неудобная. Матрас жесткий, простыни грубые, а подушка чересчур мягкая. Она выключила настольную лампу, подумав, что заснет не скоро.

В широком окне виднелись освещенные серебристым лунным светом верхушки деревьев. С противоположной стены детской на нее смотрел огромный оранжевый кот. Морда была дружелюбно наморщена, но вид у него был ужасно нахальный. Лунный свет серебрил глянец плаката, отчего оранжевые, как мандарины, глазищи кота казались огненными. Эдэм был счастлив, когда она купила три свеженьких комикса про этого кота Гарфилда. Книжки лежали аккуратной стопочкой на его письменном столе. Сердце тревожно заныло. Славный, ласковый мальчуган… Где он? Что с ним?

Этот Хьюстон – совершенно безумный город, пришло на ум. И у взрослого человека голова пойдет кругом. А движение на дорогах? Просто сумасшествие какое-то… Машин в городе больше, чем людей, и все куда-то мчатся, мчатся… В такой сутолоке десятилетний ребенок вполне может потеряться. А в городе, между прочим, полно бездомных. Прослышав, что Хьюстон – процветающий и богатый город, его наводнили нищие и жулики всех мастей. Если, не дай Бог…

Сердце сразу сжалось, будто онемело, от него по крови пошла немота в руки, в голени… Нет, ничего плохого с ним не случится, не должно и не может! Безмолвно Дайана прочитала молитву, шевеля губами, успокоилась и задремала.

Спала она плохо: то просыпалась в ужасе – ей снились кошмары, – то снова проваливалась в тяжелый сон. Когда раздался телефонный звонок, подумала, что померещилось. Однако звонки были настоящие – в притихшем доме трезвон казался оглушительным. Остатки сна как рукой сняло, она вскочила.

Услышав голос Росса, не раздумывая ни секунды, она помчалась вниз и, отворив дверь, вошла в спальню.

Дайана стояла на пороге ни жива ни мертва, прижав ладони к губам, а Росс разговаривал по телефону ровным тоном. Как можно оставаться таким спокойным, подумала она, потом подошла к кровати и опустилась на край рядом с ним.

– Минуточку! – сказал Росс в трубку. Обняв ее одной рукой, притянул к себе и прошептал на ушко, коснувшись подбородком ее щеки: – Не волнуйся! С Эдэмом все в порядке. Дэвид нашел его.

– Слава Богу! Наконец-то… – всхлипнула она. Хотела что-то добавить, но булькающие звуки в горле – она то ли рыдала, то ли смеялась – мешали говорить. Слезы лились ручьем. Откинув пряди волос с ее лица, он нежно поцеловал ее в губы.

– Не плачь! Ну-ну… Успокойся. Эдэм жив-здоров…

Дайана хотела улыбнуться, но улыбка не получилась. Она плакала и не могла остановиться. Милый, хороший… Ласковый и добрый Росс! Дайана провела пальцем по его губам, погладила ладонью по щеке, шершавой, как наждачная бумага.

– На чем мы остановились? – сказал он в трубку, прижимая к себе Дайану.

Она с трудом улавливала суть разговора, но поняла главное: Эдэм у Брюса, спит. Дэвид привезет его утром, как только тот проснется.

Закончив разговор, Росс почувствовал, под каким напряжением находился все это время. Хорошо, что она рядом, и вообще счастье, когда есть близкий человек, с которым можно разделить и горе, и радость!

Вкратце, не входя в подробности, Росс пересказал разговор с Дэвидом. Но ее интересовали и детали. Он пообещал рассказать это все утром.

Росс не упомянул, что хотел было немедленно ехать в Хьюстон и забрать сына, а Дэвид отговорил его. Оказывается, Эдэм, узнав, что Дайана в Ориндже, сказал, что сам убежал, сам и вернется. Росс согласился с доводами Дэвида, и, конечно, не потому, что так захотелось Эдэму. Он преследовал свои эгоистические интересы, понимая, что встреча с сыном пройдет гораздо легче в присутствии Дайаны. Она обладала свойством сглаживать острые углы, умела взглядом, улыбкой приглушить конфликты между ними. Только сейчас Росс понял, как Эдэм скучал по ней, как не хватало ему материнской ласки. Понял он и то, что, когда ребенок ею обогрет, тогда и отцовская строгость достигает цели.