Искусство порока - Мишель Маркос Страница 25

Синее небо вдруг потемнело. В считанные секунды небеса разверзлись и хлынул ливень.

Жюстина совершала верховую прогулку в полях. Заметив, что погода меняется, она пустила свою лошадь галопом, но дождь все же ее настиг.

К тому времени, когда она добралась до конюшен, она уже шла пешком рядом с лошадью. Какой-то человек выбежал, чтобы встретить ее. Его коричневая куртка тут же промокла насквозь. Это был тот самый молодой грум, с которым она совсем недавно разговаривала.

— Мне очень жаль, — сказала она, заметив, что он внимательно осматривает лошадь, — но боюсь, что она хромает. Что-то случилось с правой передней ногой, еще когда мы были в поле.

Грум взял у нее поводья.

— Я займусь ею, мисс. А вам следует пойти в дом, вы совершенно промокли.

Она оставила его слова без внимания.

— С ней все будет в порядке?

Грум опустился на корточки и осмотрел ногу:

— Похоже на то, что ослабла подкова. Беспокоиться не о чем. Я позабочусь обо всем.

— А копыто не треснуло? — спросила она озабоченно.

— Надо завести ее в конюшню и там осмотреть.

Дождь барабанил по крыше конюшни. Молодой человек повел хромающую лошадь в конюшню и привязал ее, чтобы она стояла спокойно. Потом он зажег фонарь и, поставив его на табурет рядом с лошадью, поднял ее ногу, зажал между коленей и внимательно осмотрел.

— Гвозди подковы с одной стороны расшатались, мисс. Но копыто не пострадало. Как только я сниму подкову, ваша лошадка будет в полном порядке, — сказал грум, вытирая рукавом мокрое лицо.

— Вы меня успокоили. Спасибо, мистер…

Он приложил руку к насквозь промокшей фуражке.

— Кин, мисс. Эллиот Кин.

— Спасибо, мистер Кин.

Улыбка вдруг исчезла с его лица.

— Прошу прошения, что спрашиваю, мисс, но вы плакали?

Она ушам своим не поверила, с нее ручьями стекала дождевая вода. Как он мог заметить, что она плакала?

Она могла бы притвориться, будто не поняла, о чем он спрашивает. Или отчитать его за его непочтительность. Но было видно, что он искренне озабочен.

— Не о чем беспокоиться, мистер Кин.

— Это ведь не из-за подковы, не так ли, мисс? Обещаю, что ваша лошадка будет готова через несколько минут.

Она натянуто улыбнулась:

— Мне просто было с утра как-то грустно, и я решила поделиться своими чувствами с моей Молнией.

— Да, лошади замечательные компаньоны, хотя слишком молчаливы. Похоже, что в данную минуту вам больше нужен друг, мисс.

— Возможно, вы правы. Моя лучшая подруга живет в Кентербери. Надо будет пригласить ее к нам.

— Моя мама обычно говорила, что когда ты в беде, лучше сосед рядом, чем брат за морем.

— Что вы сказали, мистер Кин?

Он пожал плечами, но потом сказал:

— Я знаю свое место, мисс. И если я слишком фамильярен, вы так и скажите. Но я думаю, что леди не должна грустить. Каждая слезинка женщины — позор для всех мужчин, где бы они ни были.

Он смотрел на нее, и в его карих глазах она прочла беспокойство, которое было сильнее, чем страх потерять работу. Длинные ресницы и чисто выбритые щеки делали еще более молодым его и без того юное лицо. Она легко могла себе представить, что девушки от него без ума.

— Вы очень добры, мистер Кин, — сказала она с той же вымученной улыбкой, — но вы ничем не можете помочь.

Он кивнул:

— Ладно, мисс. Можете не говорить. Я спрошу у вашей Молнии, что вас беспокоит. Она не такая скрытная, как вы.

Она засмеялась. Это был ее первый искренний смех за очень долгое время.

— Но если вы почувствуете, что вам нужен друг, мисс, который не так далеко, вам нужно только послать за мной.

Жюстина протянула ему руку в перчатке:

— Спасибо, мистер Кин, что заботитесь о Молнии. О нас обеих на самом деле.

Но когда он взял ее руку, в голове у нее мелькнула шальная мысль. Она знала, что это будет единственный момент, когда они прикоснутся друг к другу, и мысленно прокляла перчатку, которая была между ее кожей и рукой. Был лишь один способ украсть такую ласку, прежде чем это мгновение пройдет, и навсегда.

Запрещено, подсказывало ей сознание, но от этого желание лишь усиливалось. Она задыхалась в рамках того поведения, которое предписывало общество. Но в этом обтягивающем ее фигуру мокром платье и с волосами, прилипшими к ее лицу, она не чувствовала себя леди. Сейчас, в этой конюшне, когда стена ливня скрывает ее от остального мира, у нее есть возможность сделать шаг навстречу пороку. Здесь она стала неким существом, с инстинктами и чувствами, как у этих лошадей, наблюдавших за ней из своих стойл.

Всего один поцелуй, молило ее тело. Высокородные джентльмены требовали слишком много, а простые мужчины не просили ни о чем. В памяти всплыли практические занятия по овладению искусством эротического поцелуя, которые проводил лорд Радерфорд. Но сейчас они были как-то не к месту, будто ее опыт с этим лордом был подделкой.

Дрожа всем телом, она подошла к Эллиоту совсем близко и, нерешительно подняв голову, мягко поцеловала его в губы.

И тут же опустила глаза. Она почувствовала себя глупо, хуже того — порочной. Он был слугой, а она воспользовалась своим положением хозяйки. Теперь он будет бояться, что потеряет работу. Что было совсем уж плохо, так это что ей скоро будет тридцать, а он был по крайней мере на пять лет моложе. Это было неприлично, скандально… запрещено.