Ночной шедевр - Айлин Даймонд Страница 25

С первого момента, едва зайдя в студию и включив свет, Ирвин с радостью почувствовал, как к нему возвращается вдохновение, подаренное неведомой рукой в Карнеги-холле. Пока Сандра шуршала пакетами и одеждой, готовилась к съемке, он стоял у окна и смотрел на полную луну.

Даже природа к ним сегодня благосклонна. Это хороший знак. Значит, и звезды там, высоко, сошлись наконец в правильное сочетание. Может быть, единственно правильное. А может, дед, исчерпав свои возможности повлиять на непутевого внука, договорился кое с кем в небесной канцелярии на пару часов счастья для бедного сироты?

Кто бы сегодня ни держал руку на пульсе судьбы, но Ирвину казалось — он верил в это как никогда раньше, — что эта рука сегодня за него и остается только повиноваться ее указаниям…

— Я готова, — раздался за спиной уверенный голос.

Ирвин обернулся.

Сандра, босая, в длинном простом белом платье, с рассыпавшимися по плечам длинными каштановыми прядями, со скрипкой в обнаженных руках, стояла перед ним, словно сама Муза, сошедшая с небес.

Ирвин, полностью сосредоточившись на задании, мотнул головой в сторону съемочной площадки. Сандра встала под свет и неумело прижала скрипку к подбородку. Изящно изогнув руку, положила смычок на струны. Взглянула на Ирвина. Он молчал, опустив камеру, не двигаясь.

— Начали, — раздался повелительный голос красавицы. — Настройся. Вспомни мелодию.

— Людвига ван Бетховена? — спросил Ирвин.

— Да. Вспомни «Лунную сонату».

Ирвин сосредоточился. В памяти медленно, одна за другой, поплыли музыкальные волны. Накатываясь и отходя, они подхватили Ирвина, и, все более и более увлекаясь, он не отводил глаз от Сандры, улавливая момент, когда внутреннее упоение совпадет с впечатлением от позы модели.

Модель была явно в ударе. Только теперь Ирвин осознал, что Сандра Бьюфорт действительно владела всеми нюансами искусства позирования. Движение за движением, не торопясь, без суеты, она начала менять положение рук, выражение лица, наклон скрипки. Всякий раз, фиксируя очередную позу, взглядывала на Ирвина, оценивая впечатление по его взгляду.

Внимательно всматриваясь в происходившие перед ним сцены, фотограф почувствовал первые отчетливые признаки шедевра и все сильнее и сильнее испытывал небывалый прилив особенного, всепокоряющего вдохновения.

Сандра тоже старалась не испортить этот взаимный творческий взлет, который случается, может быть, только раз в биографии каждого художника.

Поза.

Еще поза.

Наконец, кажется, Сандра угадала.

Щелчок — кадр снят.

Новый щелчок.

Новая поза.

Щелчок…

С каждым кадром Сандра все сильнее сжимала губы, все больше сдвигала брови, все ниже опускала ресницы.

— Стоп, — вдруг скомандовал Ирвин. — Что-то не то.

Он подошел к компьютеру, подключил камеру и хмуро принялся отсматривать снимки.

— Что тебя не устраивает? — холодно спросила Сандра. — Я плохо позирую?

— Дело не в тебе. — Ирвин совсем помрачнел. — Похоже, дело во мне.

Один за другим кадры демонстрировали одну и ту же старательную, начинающую скрипачку. В лучшем случае картинки годились на афишу для ученического концерта.

— Дай посмотрю.

— Ну смотри, если хочешь.

Сандра нагнулась к экрану. Ирвин отодвинулся, стараясь не касаться ее, но невольно прислушивался к дыханию. Мысли и чувства пошли в сторону от работы. Он вздрогнул, услышав неожиданные уверенные слова:

— Кажется, я знаю, что делать.

Не успел Ирвин что-либо произнести в ответ, как раздалось шуршание платья.

— Не оглядывайся, — послышалось сзади, — пока…

Ирвин продолжал тупо листать неудавшиеся кадры.

— Я готова, — громко объявила Сандра. — Объявляется очередной раунд битвы за шедевр!

Обернувшись, Ирвин обомлел.

Развернув тело вполоборота, Сандра стояла в нежнейшем белоснежном кружевном белье, зажав скрипку между плечом и подбородком. Смычок, изящно придерживаемый розовыми пальчиками, не достигая грифа, казалось, был вот-вот готов зацепить и сорвать тонкую бретельку, чтобы скрипка могла всей поверхностью прижаться к теплому женскому телу.

Ирвин схватил камеру.

Нет, эта ночь должна дать результат, должна…

Снова пошел кадр за кадром.

Сандра фантазировала напропалую.

Смычок скользил по телу.

Смычок дерзко вклинивался в кружевные стринги.

Смычок касался колена полусогнутой ноги, словно пытаясь уронить обольстительницу наземь.

Смычок решительной чертой делил тело на верх и низ, словно вызывая зрителя на сравнение, заведомо обрекая его на невозможный выбор наиболее красивой части идеального тела.

Скрипка оставалась прижатой к подбородку, словно не решаясь разделить с обезумевшим от страсти смычком путешествие по соблазнительному телу. Или, может быть, она сразу нашла свое место и не желала его уступать никакому другому ракурсу…

Наконец фотограф, устав, опустил камеру.

Утомленная Сандра оставила в покое и скрипку, и смычок.

Ирвин быстро просмотрел результаты, молча делая выводы. Кадры разнообразно и изощренно передали красоту дорогого белья от одной из лучших фирм, но скрипка со смычком отказались участвовать в этой рекламе, смотрелись чужеродным элементом.

Ирвин сердито хмыкнул.

— Опять не так? — печально спросила модель.

— Неглиже получилось гениально, но при чем тут скрипка? Никуда она не вписывается. Бред какой-то…

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское! — раздался звонкий озорной призыв. — Подожди минутку.

Фотограф услышал очередное шуршание за спиной.

— Готово!

Но Ирвин к такой перемене оказался не готов — он едва не уронил камеру. Сандра, сняв лифчик, страстно прижималась левой грудью к скрипке, а концом смычка касалась соска другой груди.

Ирвин остолбенел: сцена напомнила ему не то сеанс стриптиза, не то кадр из эротического фильма. Это было слишком дерзко, слишком смело. Впрочем, Ирвин понял одно: модель готова на все ради того, чтобы фотограф выдал шедевр.

В конце концов, победителей не судят! Воодушевившись этой мыслью, Ирвин возобновил сессию.