Ведьма по имени Ева - Екатерина Слави Страница 25

Франческа со вздохом посмотрела на мужа.

– Ты полагаешь?

Она сама услышала, что прозвучало это как-то нервно, и вздохнула еще раз. Она почувствовала, что вот-вот устроит истерику, будет кричать и со слезами на глазах просить его не принимать участия в Гран-при. Потом обвинит его в том, что ему на нее наплевать, что автомобили он любит больше. Что только их он по-настоящему и любит.

Но она слишком хорошо его знала. Да. Он любит автомобили. Франческа была уверена, что он лучше осведомлен о строении своей машины, вплоть до каждой ничтожно маленькой детали, чем о количестве костей в собственном теле. Что касается костей, то он имел некоторое представление только о тех, которые хоть однажды ломал. О наличии остальных, наверное, даже и не подозревал. А что касается «ничтожно маленьких деталей», то он бы только скривился и раздраженно покачал головой, если бы она произнесла это вслух. Ничтожных деталей не бывает. Они все имеют огромное значение.

Франческа в сотый раз спросила себя, зачем она вышла за него замуж. Ей нужно было выходить за коммерсанта, за строителя, за политика. Десять лет назад она была редкой красавицей. А он… сумасшедшим гонщиком, который умел быть веселым, любил жизнь, свободу и скорость. Она с ума по нему сходила.

Франческа в очередной раз вздохнула. В конце концов, у ее мужа была самая потрясающая улыбка на свете. Только за одно это его невозможно было не любить. К тому же у него, в сущности, был замечательный характер. Он даже не изменял ей никогда. Почти никогда.

Именно поэтому она вздохнула и, вместо того чтоб устроить истерику, продолжила говорить о маме.

– Тетя Реджина давно зовет маму переехать к ней в Болонью, но мама каждый раз отказывается. Говорит, что тогда не сможет часто видеть Энцо.

– Ничего удивительного, – отозвался Фабио, уже заканчивая завтрак. – Энцо – ее единственный внук. Она души в нем не чает.

– Да, кстати, – вдруг встрепенулась Франческа. – Мама мне пожаловалась, что синьор Пикколо – почтальон, который привозит ей письма от тети Реджины, постоянно говорит ей какие-то неприятные вещи. Мама считает, что синьор Пикколо ужасный человек, потому что все время говорит о смерти. Я не знаю, насколько все это правда, но, честное слово, не понимаю, зачем маме переписываться с тетей Реджиной. Они же буквально каждый день друг другу письма шлют. Как будто не хватает телефонных разговоров.

Франческа посмотрела на мужа.

– Как ты думаешь, этот синьор Пикколо… Может быть, мама не выдумывает, и он действительно портит ей жизнь какими-нибудь дурацкими разговорами о смерти?

Фабио пожал плечами.

– Мало ли больных людей! Пусть обратится на почту и попросит, чтобы к ней приезжал кто-нибудь другой.

Франческа недовольно скривилась.

– Можно подумать, мама обратится. Как будто ты плохо знаешь мою маму.

Фабио встал.

– Ты… – взволнованно начала Франческа.

– Тренировка перед гонкой, ты же знаешь, – спокойно закончил вместо нее Фабио.

Уже в дверях он остановился.

– Ческа, с моей последней аварии прошло несколько лет – с тех пор очень многое изменилось. Сейчас такие аварии не случаются – это практически невозможно. Твои переживания только тебе во вред. Все пройдет отлично, поверь мне.

– Угу, – кивнула Франческа, хотя в глазах ее читалось, что она ни на секунду в это не верит.

Когда он ушел, она еще долго смотрела на дверь.

– Шестой этап – раз… Шестой этап – два… – бормотала она с крайне нервной дрожью в лице; ее руки тоже сильно дрожали. – Шестой этап – три… Третий шестой этап. Не говори мне, что это невозможно…

***

Италия. Афрагола.

К большому дому, окруженному аккуратно подстриженными кустарниками, подъехал почтальон на мотоцикле. Это был невысокий черноволосый мужчина лет сорока с мягкими безвольными чертами лица. Его маленькие, неопределенного цвета глаза смотрели с раздражением и даже со злобой. Казалось, что этот взгляд не последствие сиюминутного настроения, по причине того, что кто-то только что разозлил его или чем-то расстроил. Нет. Было ощущение, что этот взгляд живет на его лице постоянно и уже очень давно. Именно этим взглядом он смотрел в потолок, когда засыпал и просыпался. Таким же точно взглядом он смотрел телевизор, даже если показывали что-то смешное. Этим взглядом он смотрел на всех без исключения людей, и потому люди его побаивались. Возможно, именно это и имело для него особое значение.

Почтальон нервной сутулой походкой подошел к двери и позвонил.

Ему открыла пожилая женщина, с густыми, окрашенными сединой волосами и доброжелательной улыбкой на лице.

– Вам снова письмо, синьора Ди Анджело, – сказал он, сощурив круглые глазки, так что они превратились в маленькие черные пуговки, источающие ядовитую неприязнь.

– Благодарю вас, синьор Пикколо, – сказала синьора, протягивая руку.

Но рука понапрасну застыла в воздухе. Синьор Пикколо почему-то держал письмо в руке и не отдавал его пожилой синьоре.

– Это уже второе письмо на этой неделе. А неделя только началась, – пожаловался он. – Я знаю, что это от вашей сестры. А вы знаете, что мне, чтоб добраться до вашего дома, лишние пятьсот метров ехать? Вы на окраине города живете – тут только два дома: один пустует, а другой – ваш. Я из-за вас лишние метры на своем мотоцикле проезжаю. А вы все пишите.

– Но, синьор Пикколо, вы же почтальон! – попыталась воззвать к разошедшемуся синьору дама. – Что же в этом такого для вас страшного – письма развозить?

– А то, что толку никакого! – воскликнул синьор Пикколо. – Другие что-то важное пишут – это я понимаю. Это нужно. А вы – каждый день по письму. О чем писать-то можно, чтобы меня заставлять к вам сюда ехать?

– Но…

– Я вам вот что скажу, донна Ди Анджело, – начал он многозначительно, в его голосе слышалось превосходство. – Вам сколько лет? Семьдесят девять? А сестре вашей? За восемьдесят – она же старше вас? Что вы за люди такие? Одной ногой в могиле, а все пишите, пишете!

– Синьор Пикколо… – расстроенным голосом произнесла пожилая дама, но с чувством собственного достоинства приподняла подбородок, и снова протянула упавшую было руку. – Дайте мне письмо.

Почтальон с маленькими черными глазками желчно скривился и резким движением вложил письмо в руки синьоры Ди Анджело. Потом, не говоря ни слова, еще более нервной походкой вернулся к мотоциклу. Именно в этот момент на дорожке появилась светловолосая девушка. Она шла, оглядываясь по сторонам, будто кого-то искала. Синьор Пикколо с подозрением оглядел ее с ног до головы.

В этот момент она устремила взгляд сначала на стоящую на пороге своего дома синьору Ди Анджело, а потом на почтальона, усевшегося на мотоцикл, но почему-то никак не решающегося отъехать.

– Я прошу прощения, – с улыбкой сказала она, обращаясь к пожилой синьоре. – Вы, наверное, хозяйка этого прекрасного дома?