На край света с первым встречным - Елена Сергеева Страница 25

– Не приснилось. Пойдем.

– А давай тогда и центр города посмотрим, он тут в двух шагах, – выпаливаю и ловлю его реакцию.

– Конечно, – на лице появляется дьявольская улыбка. – День, прожитый без твоих экскурсий, прожит зря.

Я опять не сержусь и не язвлю в ответ на его подколку, а просто улыбаюсь. Наверно, вино было какое-то особенное – миролюбивое.

– Название города имеет кельтское происхождение, – начинаю я, едва мы выходим на улицу. – Тут три основных достопримечательности: замки Дурдан, Партер и церковь Сен-Жермен-де Осер.

Никита кивает мне, и я, сверив путь на навигаторе телефона, указываю дальнейшее направление.

Еще не выйдя на площадь, мы замечаем простирающиеся в небо черные пики крыши здания, к которому идем.

– Это старейшая церковь города, – заявляю я. – Относится к двенадцатому веку. Особый интерес представляют ее уникальные двери северного портала, колокола, алтарь, фрески и скульптуры интерьера. 

– Только не говори, что мы пойдем все это смотреть!

– Давай быстро заглянем.

Закатывает глаза, а я улыбаюсь, осознавая, что он снова уступит мне. Похоже, у вредного Никиты есть рычаги управления, и я подобралась к ним. Вот только надо разобраться, как правильно ими пользоваться, а не действовать наобум.

Когда мы доходим до величественного здания и отыскиваем нужную дверь, она оказывается закрытой. Делать нечего – направляемся ко второму пункту моего плана: замку Дурдан.

Возле каменного моста, перед входом, встречающим посетителей двумя толстыми башнями, мы останавливаемся, и я читаю информацию:

– Впервые замок упоминается в десятом веке. Его хозяевами были: Бланка Кастильская, Людовик Эврё, Жан Беррийский, Жанна I, графиня Артуа, Ла Гир, Франциск I де Гиз, Сюлли, Анна Австрийская и герцоги Орлеанские.

Никита кивает, а я добавляю от себя:

– Кстати, в нем год заключения провела Жанна Бургундская, жена будущего Филиппа V, если ты читал «Проклятых королей», то понимаешь, о ком я.

– Нет, – отвечает с улыбкой. – Ты взяла в путешествие совсем не продвинутого парня.

Поскольку посетить сам замок из-за позднего времени у нас не выходит, мы, как обычно, сделав фото-видео, идем в магазин, который видели по пути, и, купив все необходимое для пикника, возвращаемся в апартаменты.

Запах мяса распространился повсюду, и уже текут слюнки от желания наконец его попробовать. Беру из тарелки бутерброд с восхитительным французским паштетом, который мы тоже купили в местном магазине, и откусываю, чтобы мой желудок не съел сам себя.

Никита оборачивается и шутя качает головой.

– Испортишь аппетит!

– Нет. Мой аппетит сегодня ничто не испортит!

Он продолжает вопросительно смотреть так, что я автоматически поясняю:

– Угулялась!

Усмехается:

– Мне не надо будет убаюкивать тебя, чтобы ты уснула?!

Не знаю почему, но я тут же вспыхиваю. То ли от упоминания, что нам снова предстоит спать на одной кровати, а она не королевского размера, то ли его «убаюкивать» я воспринимаю совсем не в той интерпретации.

Заметив мою смешную реакцию на его слова, парень подходит к столу и, откупорив бутылку красного вина, разливает по бокалам.

– Хочешь меня напоить?!

– Да, – и прямо в глаза: – Чтобы ты стала пьяная и развратная.

– Что?!

Смеется.

– Расслабься. Пошутил. Я просто хочу, чтобы твои щеки были красными не от смущения, а от удовольствия…

Почему-то опять эта фраза кажется мне с подтекстом, и я думаю о другом удовольствии, от которого краснеют щеки. Пипец, что со мной?! Разыгрались гормоны от близости этого мачо?!

Он подносит бокал к моему и ждет, когда я подниму свой. Изображать роль трезвенницы глупо: я сегодня запросто пила в гостях, и, обхватив пальцами тонкую ножку, я поднимаю стеклянный сосуд. Хрустальный звон вливается в мелодию вечера.

Сделав буквально пару глотков, возвращаю его на место. Я не хочу, чтобы алкоголь снова сыграл со мной злую шутку. Бокал за вечер – это максимум.

Никита приносит мясо, и я, поймав кусок вилкой, перемещаю его на свою тарелку, и с аппетитом снимаю пробу.

– Мммм… – вырывается само собой. – Как вкусно!

Мой личный шеф-повар не комментирует сказанное, но по улыбающимся глазам я вижу, что ему доставляет удовольствие моя похвала.

Разделавшись со вторым куском, я громко выдыхаю.

– Почему человек – такое странное существо?  Вот сейчас я объелась, и мне кажется, что я очень долго не захочу есть, но завтра я проснусь голодная.

Улыбается.

– Думаю, я уже через пару часов пойду загляну в холодильник.

Улыбаюсь в ответ. Как же хорошо! Жара спала, я наелась и слегка захмелела от выпитого вина, и кажется просто волшебным находиться в этом потрясающем месте с волнующим парнем, сидящим напротив, который смотрит в самую душу и в данный момент вызывает только симпатию и притяжение.

Неожиданно Никита встает, делает чуть громче музыку на колонке и, подойдя ко мне, протягивает руку.

– Потанцуй со мной.

Что? Я не верю услышанному.

– Здесь?!

– А почему нет?! У нас с тобой собственное эксклюзивное paty, и мне до безумия хочется тебя обнять.

– Обнять?! Кто-то говорил про танец?! – произношу и чувствую, как от этих слов мое, итак, ускорившее свой бег сердце стало пытаться установить мировой рекорд скорости.

– Танец – это только повод!

Я хлопаю ресницами и растерянно смотрю в лазурь его глаз. Смотрю и тону в них все глубже и глубже. Впору уже кричать sos и звать спасателей. Но я иррационально позволяю себе тонуть дальше и совсем не знаю, как реагировать на слова парня. Я, конечно, ценю честность, но я боюсь того, куда нас могут завести эти объятья.

– Пойдем, не бойся.

Вскидываю подбородок.

– Кто тебе сказал, что я боюсь?!

– Твои глаза!

Предатели. Отвожу взгляд, секунду пытаюсь придумать, как отказаться, но здравый смысл и я всегда путешествуем порознь, и неожиданно вкладываю свою руку в его и поднимаюсь.

Большие мужские ладони на талии сейчас ощущаются очень интимно, а плюс дыхание, касающееся моей щеки, взгляд, что чувствую сквозь опущенные ресницы, и запах, который, проникая внутрь меня, запускает программу саморазрушения.

Не помню, чтобы когда-нибудь в моей жизни я танцевала танец, словно на лезвии ножа. Всего один неправильный шаг, и я сорвусь в пропасть. Возможно, эйфория от полета доставит невероятные и незабываемые эмоции, но, сколько бы ни летела, в конце концов я достигну ущелья, и приземление будет если не смертельным, то жестким и болезненным.