Папа на сезон - Юлия Николаевна Николаева Страница 25

Она по инерции кивает, а потом застывает настолько, что лицо начинает напоминать маску. Несколько секунд пребывает в этом состоянии и спрашивает:

— Что значит, твой?

— То и значит. Уж должна понимать, мам, как дети делаются.

— Ты считаешь, это смешно? Демьян, ты вообще сам себя слышишь? Еще пару дней назад ты был свободен, я строила планы на твое будущее с Эльзой, а теперь у тебя какая-то оборванка, да еще и с твоим ребенком. Боюсь спросить, когда ты успел ей его заделать?

Я бы и сам хотел знать. Хмыкаю от этой мысли, а потом выдаю бред о романтической встрече несколько лет назад, о том, как я не мог ее забыть, как искал и не нашел. И вот мы случайно встретились.

В ресторане, когда она облила вином платье твоей любимой Эльзы. Но это я добавляю мысленно, поняв, что пока рано вскрывать такие подробности. А может, мать и не вспомнит ее, как знать? Скорее всего, не вспомнит, что ей какие-то официантки?

Смотрю на нее, ожидая ответа, она снова провалилась в состояние прострации, и если честно, со стороны это забавно наблюдать. Ну то есть зная, что ничего этого нет, все выдумки рекламщиков.

— Ты… – произносит мама шепотом, откашлявшись, продолжает. – Ты это сейчас серьезно?

Я киваю. Если мне удастся убедить в этом бреде собственную мать, значит, удастся кого угодно, хоть общественность, хоть черта лысого.

Мама откидывается на спинку стула и смотрит в никуда, переваривая мои слова.

— И… И что дальше? Ты планируешь жить с этой бесприданницей? Откуда у тебя такая уверенность, что ребенок твой?

— Я сделал тест на отцовство, – вру, не моргнув. – Хотя он мне был и не нужен, я почувствовал, что он мой, сразу. Так сказать, сердцем.

Я честно стараюсь быть серьезным, хотя мне одновременно и смешно, и жалко маму, такой растерянной я ее никогда не видел. А мне еще надо нанести контрольный удар.

— Я собираюсь жениться на ней.

Она закрывает рот руками с непритворным ужасом на лице. Я пью кофе, давая ей время осознать очередную новость. Наконец, мама немного приходит в себя.

— Но Демьян… Она ведь никто. Какая-то оборванка, может, она специально от тебя забеременела, чтобы устроить вот это все, а ты так глупо ведешься…

— Мам, ребенку уже три с лишним года, маловероятно, что она ждала все это время, выстраивая планы. Мы вообще случайно встретились.

— Это ты так думаешь. Знаешь, какие они ушлые, эти девицы… Встреча могла только показаться случайной, а на самом деле… Постой, – она вдруг хмурится, о чем-то думая. – Если ему три с лишним… Выходит, ты оприходовал эту девицу примерно четыре года назад? Что ты мне лапшу на уши вешаешь, Демьян?

Я вздыхаю, потирая лоб. Да, это самый неприятный момент.

— Я встретил ее уже после Дарины.

Мать рассматривает меня с подозрением.

— Ты страдал по Дарине несколько месяцев, в какой из них ты успел влюбиться в эту девчонку?

Черт. Черт, черт, черт. Ну о моей большой любви, будем надеяться, больше никто не вспомнит, иначе вся история полетит абы куда. Мама складывает на груди руки, ожидая ответа, растерянной больше не выглядит. Я вздыхаю.

— Ладно, я расскажу тебе правду. Только учти, если хоть кто-то узнает…

— Демьян, ты меня чуть в могилу не вогнал своими россказнями о большой любви, – произносит мама, попивая чай. – Я ведь почти поверила, что ты спятил в конец и потерял голову от какой-то продуманной оборванки. Если бы не Дарина…

— Давай не будем больше, – прошу ее, мама кивает, поджав губы.

— Ну что ж, могу сказать, что этот твой Касторин мыслит весьма нестандартно. Но если вы думаете, что это хороший ход, действуйте, не буду вставлять палки в колеса. И обещаю, никто ничего от меня не узнает. Я еще не совсем в маразме, чтобы ломать карьеру собственному ребенку.

— Спасибо, – хмыкаю в ответ.

— Ты нас познакомишь с этой твоей фиктивной женой?

— Попозже. Сейчас не время.

— Ладно, как скажешь. Не буду лезть. Все-таки ты у меня умница. Поеду, – замечает, глядя на часы, – у меня визит к косметологу, на который я уже опаздываю, потому что кто-то чуть не довел меня до сердечного приступа.

Я провожаю мать и падаю в кресло, размышляя, правильно ли поступил. А еще о том, что нужно рассказать об этом Касторину, как и о Дарине, чтобы на всякий случай придумать отходные пути. Хотя, пожалуй, кроме матери и Темыча больше сдавать меня некому.

Впервые выходной день тянется для меня так долго. Я реально маюсь и не знаю, чем заняться. Доходит до того, что открываю ноутбук и начинаю работать. Правда, работа прекращается, когда натыкаюсь на видео в паблике. Пересматриваю несколько раз и тру лицо руками. Да, пожалуй, я дал маху. Не стоило так увлекаться, пусть даже она и отвечала. К тому же, что она могла сделать? Оттолкнуть меня, дать пощечину, убежать? Когда нас снимают, ага. Так что ничего другого, как отвечать, не оставалось.

К ним я приезжаю вечером, и только вылезая из машины, понимаю, что забыл предупредить. Благо, Настя с Андреем как раз подходят к дому. На ней новый сарафан, да и вообще держится как-то уверенней, а вот пацана не мешало бы приодеть, линялая футболка по ходу досталась ему после трех поколений детей, как минимум.

Поздоровавшись с Андреем, который с самокатом теперь не расстается, смотрю на Настю и ловлю презрительный взгляд, который она прячет. Теперь-то я где успел налажать? Мы поднимаемся в квартиру, помыв руки, Андрей бежит к столу, где стоит миска с фруктами. Мы с Настей смотрим друг на друга, и тогда она произносит:

— Надеюсь, когда мы будем жить у тебя, ты не будешь водить девушек? Мне бы не хотелось, чтобы мой сын это наблюдал.