Волки - Эль Реми Страница 25

* * *

Через несколько секунд после того, как Анна-Мария и Северин покинули уборную, дверь крайней кабинки медленно приоткрылась и из-за нее высунулась белокурая девушка. Она быстро осмотрелась, проверяя, нет ли тут еще кого лишнего. А потом подошла к зеркалу и стала поправлять кудри, разглядывая себя и любуясь.

– Ну что, Софи Монтескье, – ухмыльнулась она, – ты снова узнала кое-что интересное.

Что там происходит в жизни бывшей любимицы публики Анны-Марии? Обычно она сдержанная и педантичная, крайне скупая на эмоции. Но сегодня она показалась Софи по-настоящему расстроенной и напуганной тем, как Север отреагировал на ее слова. Что вообще между ними происходит? Чем занимается в последнее время местная звезда? Что еще за Маэль и что за странное выражение «жить по-новому»?

Софи недовольно вздохнула. Как бы все это разузнать? Размышляя над этим, она тоже покинула туалетную комнату.

* * *

Прищурив карие глаза, Кай сосредоточенно наблюдал за действиями Маэля. Рядом сидел Най и, поглаживая острый подбородок, тоже смотрел на их чокнутого главаря. Он в данный момент делал невообразимые вещи, ужасные!

– Поверить не могу, – пробормотал Най. – Это худшее, что ты мог сделать.

– Я не ожидал от тебя настолько ужасных вещей, – поддержал Кайле. – Ты в своем уме?

Нахмурившись, Маэльен Сантана обернулся и недовольно бросил:

– Хватит жаловаться!

– Но так нельзя! – резко встал из-за стола Най. – Ты все испортишь!

– Верно! – также поднялся Кай. – Ты обязан положить болгарский перец в этот фахитос ^[11]. Иначе это вовсе не фахитос.

– Фахитос может быть и без болгарского перца, – продолжал гнуть свое Маэль. – Если следовать испанскому рецепту…

– Хватит с нас безумных рецептов твоей мамы, Маэль, – сказал Кай и стремительно направился к плите, где жарились ингредиенты. – Я хочу нормальный фахитос.

Сантана преградил путь Кайле, ухмыляясь. Его каштановые волосы были еще чуть влажные после душа. Стянув с себя фартук, Маэль покачал головой.

– Не смей рушить традицию. После каждого дела я готовлю вам что-нибудь по маминому рецепту. Так вот, мамулин фахитос без перца, понял, ты, гастрономический консерватор?

И он победоносно скрестил руки на груди. Кайле лишь кинул на него озлобленный взгляд и вернулся к их рыцарскому столу, где сидел Най. Их двоих этот болгарский перец действительно беспокоил.

– Значит, мы не будем это есть, – категорично заявил Леманн.

– Вас чертов перец беспокоит сильнее, чем страх смерти на задании? – спросил Маэль.

– Это несоизмеримо! Пусть твоя балерина ест это извращение.

При упоминании Анны-Марии Маэльен перестал улыбаться. Он вспомнил о ней, о том, как довез ее вчера до дома, попрощался и сказал, чтобы она пришла завтра днем после обеда. Ведь если бы не она, вряд ли они сейчас сидели бы тут все вместе и несли эту ерунду. Она по-настоящему здорово проявила себя, и Маэль совершенно точно знал, что дальше она сумеет показать себя еще лучше.

– Кстати, о Валевской, – заговорил он, подойдя к столу. – Она теперь одна из нас. Проявляйте уважение.

Леманн поднял изумрудные глаза на Маэля и спросил:

– Это окончательно? Теперь она будет пятой в нашей группе?

– Да, – ответил Маэль. – Она помогла нам на задании, не подставила. В ней сочетаются все полезные и нужные качества. Анрия нам необходима.

Най и Кайле переглянулись, видимо, обдумывая это заявление. Они оба не имели ничего против Валевской. Она даже интересовала их. Но они немного опасались прибавления в их группе. Все время команда работала вчетвером, а теперь у них пополнение, да еще и девушка-балерина. Куда еще страннее?

– Тебе виднее, – сказал Кайле. – Раз ты видишь ее в нашей команде, значит, так тому и быть. Но знай: «Волки» своих сразу признают. Не вольется сейчас – никогда не вольется.

Он улыбнулся, откинув со лба черно-белые пряди.

Из ванной комнаты вышел Кристиан в футболке и джинсах. С мокрых после душа русых волос вода капала ему на плечи. В таком виде он казался еще младше, как будто ему действительно не больше шестнадцати лет. Он подошел к столу и сел на свое место.

– Господа, – обратился он к ним, – что за вопрос решаете?

– Скоро придет Анна-Мария, – сказал Най. – Теперь она с нами.

Кристиан кивнул и равнодушно отвел взгляд.

– Здорово. Она смышленая. Даже больше, чем ты, Най.

Леманн кинул злой взгляд на паренька, а тот лишь развел руками. В ту же секунду дверь студии с грохотом распахнулась и вошла Анна-Мария. Все отметили, что она одета достаточно в несвойственной ей манере, без какого-либо шика: обычные джоггеры, кроссовки, белая футболка оголяет живот, на плече спортивная сумка, волосы собраны в пучок. Она казалась слегка уставшей и явно не в духе. Маэль сразу понял, что она с репетиции, и это его очаровало и восхитило.

– Цветочек мой! – воскликнул он. – Проходи, фахитос почти готов!

Валевская удивленно подняла брови, но ничего не сказала. Она кинула сумку в угол и подошла к столу.

– Ты готовишь?

– А кому еще это делать? Все по лучшим испанским рецептам. Фахитос без перца.

– Без перца? – пораженно спросил Кристиан. – Я не буду это есть.

Анрия равнодушно пожала плечами:

– Какая разница, с чем он. А где моя табуретка?..

Сантана подошел, радостно улыбаясь, и погладил Анну-Марию по плечу:

– Вот поэтому я тебя и взял! Кстати, тебе больше не нужна табуретка.

Най, Кайле и Кристиан поднялись со своих мест. А Маэль, взяв Анну-Марию за подбородок, повернул ее лицо к себе и сказал:

– Детка, ты теперь работаешь с нами. Ты – своя. У тебя есть твой собственный стул за нашим рыцарским столом.

Кайле зашел за барную стойку на кухне и выволок оттуда такой же стул, как и у остальных, но с красной подушкой на сиденье. Очень милый знак внимания.

– Присаживайтесь, леди, – улыбнулся он.

– Ого, – удивленно выдохнула Валевская.

– Кстати, теперь мы можем по-настоящему представиться, с фамилиями. Я Маэльен Сантана.

– Сатана? – переспросила Анрия.

– Сантана! А будешь выделываться – обеспечу сатану, – ехидно сказал Маэль.

– Я Най Леманн.

– Кайле Нордан.

– А я Кристиан Луи.

Так ее приняли в этот специфический коллектив. Сидя на своем заслуженном месте, Анна-Мария как-то неловко улыбалась и оглядывала всех. У нее появилось приятное чувство, что начинается что-то интересное.