Мужчины, которых мы выбираем - Евгения Перова Страница 25

Что ж, значит, он должен пройти свой путь до конца. Рука об руку с Максвеллом. И, в конце концов, Синяя Бегунья сама виновата: не надо было опаздывать на пробежку и попадаться ему на глаза. А теперь придется завершить начатое. Теперь Норт видел окружающий мир смутно: где-то там, в сумраке, копошились люди, похожие на тени, а в свете прожектора были только он и Юка, лишь изредка взгляд Максвелла выхватывал из царства теней очередную миниатюрную брюнетку. Но лучшую подругу Ланы Максвелл решил пока не трогать. Гораздо веселей поиграть с ней, заставить понервничать, поломать голову. А потом будет видно. Норт воспользовался случаем и проник в квартиру Юки. О, это был кайф: свободно расхаживать по ее миру, трогать вещи, представлять ее реакцию на подброшенные чулки…

И как нарочно в этот же вечер ему встретилась копия Юки, только пряди в волосах были синими. Подцепить ее не составило никакого труда: Максвелл умел быть обаятельным. Красотка легко села к нему в машину и так же легко рассталась с жизнью. На этот раз никаких переживаний и страданий не последовало – Эвальд возвращался домой, напевая про себя: «Our honeymoon is over» любимого Оскара Бентона.

Третья девушка меньше всего напоминала Юку, но Максвеллу не терпелось. Он не знал, что Юка перекрасила волосы в почти такой же цвет, что у жертвы, поэтому и оставил на теле игрушку, указывающую на ее кошек, чтобы полиция понимала, с кем имеет дело.

Эвальд надеялся, что теперь Максвелл успокоится – в прошлый раз ему хватило трех жертв. Трех с половиной, если считать Нину. На некоторое время, действительно, наступило затишье, но Максвелл не спал, только затаился. Норт существовал на автомате и порой даже не вспоминал о Лане. А когда вспоминал, то морщился – она явно была лишней, мешала, отвлекала. Тянула обратно в реальность. В нормальность. Увидев ее случайно в офисе, Норт растерялся: Лана, улыбаясь, подходила к нему по длинному коридору, и свет, падающий из окон, окружал всю ее стройную фигурку сияющим ореолом, отделяя от Норта несокрушимой стеной. Согласившись на расставание, Эвальд испытал облегчение, смешанное с тоской, а Максвелл возликовал: «Ура, мы свободны!» На прощанье Лана поцеловала Эвальда в щеку и ушла дальше по коридору, а он смотрел вслед, пока ее образ окончательно не растворился в золотой пыли.

Норт понимал, что это конец. Теперь он совсем беззащитен перед Максвеллом. Но потом Эвальд вспомнил про вещи, оставшиеся в квартире Ланы. Он не стал додумывать эту мысль, стараясь скрыть от Максвелла свою сумасшедшую надежду: он приедет к Лане – и она его спасет! Как, каким образом – он не знал. Но понимал: это его последний шанс. Всю дорогу Эвальд настраивался на разговор с Ланой. На что он надеялся, чего ожидал? Но уж точно не того, что дверь ему откроет Юка. Норт так растерялся, что послушно прошел за ней в комнату и сел на диван. Юка внимательно на него смотрела, а Норт с изумлением разглядывал ее, потом спросил:

– Почему ты так одета?!

Юка хорошо подготовилась к этой встрече, надев короткую юбку, топ с низким вырезом и ажурные чулки со стразами, очень похожие на те, что она нашла в своем комоде. Волосы, вновь приобретшие черный цвет, она пышно начесала – в стиле 90-х годов. Юка хорошо изучила все фотографии Инги, которые им удалось раздобыть, и постаралась добиться наибольшего сходства с помощью макияжа.

– Что, юбка слишком короткая? – спросила она.

– Почему ты так на нее похожа?!

– На твою сестру?

– Инга – моя мать, – произнес Норт глухим голосом и нахмурился, увидев, как изменилось выражение лица Юки.

– А, вы этого не знали!

– Так в ней все дело?

– Она родила меня от случайного придурка, потом бросила. Всегда бросала.

– И ты убивал похожих на нее девушек?

Норт быстро взглянул на Юку, но ничего не ответил.

– А причем тут Кристина? Или что, может, она тебя совратила?

По тому, как вздрогнул Норт, Юка поняла, что попала в точку.

– Да, старовата она для тебя. Взрослая тетка, а ты еще мальчик. Сколько тебе было? Пятнадцать? Меньше? Неужели двенадцать?

Норт открыл было рот, но удержался. Он осознал, что попал в ловушку и подозревал, что не сможет просто так встать и уйти. Наверняка тут кругом микрофоны! Надо держать рот на замке. Но Юка так напоминала ему мать, не только внешностью, но и всей энергетикой, так точно и больно била в цель своими вопросами, что Эвальд чувствовал: долго он не продержится. Его охватило состояние обреченности, безнадежности: он тонул в вязком иле, шел на самое дно, и спасения не было.

– Понятно, Кристина тебя использовала, – продолжала Юка. – Нина разрушила твой союз с Верой, я помешала отношениям с Ланой, но чем виноваты другие девушки? Причем тут они? У Ольги Камышиной остался годовалый сын, Ксения Романчук собиралась замуж, у Лиды Севериной на руках была мать-инвалид, а Наташа Попова…

– Я не хочу этого знать!

– Конечно, зачем тебе знать, что мать Севериной умерла с горя, а мальчик Камышиной вырос с пьющим отцом, который так и не смог пережить утрату. Ты же не видел в них живых людей. Просто убирал с доски лишние фигуры, так?

– Замолчи! Это все не имеет ко мне никакого отношения!

– Ну, конечно. И Лана не имеет к тебе никакого отношения? Поэтому ты впутал ее в свои грязные дела?

– Я ни во что ее не впутывал! Где она? Она в курсе, что ты здесь?

– Нет, Лана ничего не знает. Она не знает и того, что ты взял у нее мои ключи, проник ко мне в квартиру, подложил мне в ящик комода чулки. А потом еще взял кошачью игрушку, подбросил жертве. Зачем? У кошек, конечно, полно игрушек, но эта зеленая рыбка им особенно нравилась.

– Желтая мышка, а не зеленая рыбка! – машинально возразил Норт, нахмурился и закрыл глаза, осознав, что выдал себя. Юка собралась, ожидая от него каких-то резких действий, но Эвальд довольно долго сидел неподвижно и молчал. Потом произнес:

– Это делал не я.

У него осунулось лицо, по обе стороны рта обозначились резкие складки, под глазами легли синеватые тени.

– А кто? – осторожно спросила Юка.

– Максвелл.

– Маквселл убил всех этих девушек?

– Да.

– Сколько их было?

– Шесть.

– И зачем ему это было нужно?

– Девушки были неправильные. Мешали.

– Чему мешали?

– Всему распорядку жизни.

– И кто он такой, этот Максвелл?

– Часть меня.

– У тебя раздвоение личности?

– Не думаю. Просто он живет во мне. И иногда выходит на свободу.

Норт открыл глаза, из которых словно полыхнуло пламя, и рванулся к Юке, но она ждала чего-то подобного: вскочила и с силой ударила Норта ногой в грудь, а когда он стал падать, нанесла второй удар. Очнулся Норт уже в наручниках. Пламя в глазах погасло, он равнодушно дал поднять себя и увести. Так же отрешенно держался он и потом, выполняя все формальности задержания и отвечая на вопросы. Норт не воспользовался своим правом на телефонный звонок, а когда назначенный адвокат стал предлагать версию невменяемости, усмехнулся: