Только она - Елена Спирина Страница 25

Рамка явно сделана под заказ. В центре фото нашей семьи. Да, такая есть. Еще в самом начале, когда только Ада с мамой к нам переехали, сама Вика попросила совместное фото. На нем стоял отец, обнимал Викторию, рядом я, обнимающий Аду. Веселая, счастливая, дружная… семья.

Да, пожалуй, за эти три месяца я стал считать Вику семьей, и я знаю, что не останусь равнодушным, если с ней что-то случится… когда с ней что-то случится. В чудо, я давно не верил.

В общей рамке так же имелось еще три места для снимков. И в одном из них наше с Адой фото. Снимок был сделан сбоку от нас. Мелкая в своем зеленом легком сарафане ниже колен, с распущенными вьющимися рыжими волосами, закинув голову, смотрела на меня. Я же, в джинсах и футболке, чуть наклонивший к ней голову, будто для поцелуя, заправлял локон ей за ушко.

Фото было очень красивым, нежным и каким-то даже интимным, потому что я-то помню свои мысли в тот момент. И я действительно жаждал поцелуя с этой девушкой. Но… не мог.

— Почему я никогда не вижу, когда меня фотографируют? — пропыхтела рядом Ада, заглядывая мне через плечо.

— Потому что ты не внимательная, — щелкнул я у нее перед носом зубами.

— Дурак! — рассмеялась кроха.

— Здесь, — указала Виктория на пустые места, — вставишь фото со своей супругой и фото уже со своими детьми. Извини, я подумала, что возможно, ты захочешь фото со своей мамой, но постеснялась спрашивать снимки.

— Ничего, так очень красиво. Спасибо, — искренне ответил я и обнял хрупкую женщину. Она мне улыбнулась и подошла к дочери.

— Ада, — Вика достала из кармана коробочку и извлекла из нее цепочку с кулоном. Тонкая золотая цепь удачно гармонировала с кулончиком из белого золота. На одной стороне была подпись: «Буду любить тебя всегда. Мама». А на другой… ласточка.

— Вы с Даней вместе подарок выбирали что ли? — удивилась мелкая, в принципе, как и я.

— Нет. Просто совпадение, наверное, — рассмеялась она и тут же закашлялась.

— Так молодежь, отдыхайте, а мы пойдем прогуляемся, а то Вика уже дыма наглоталась от мангала.

Родители ушли по садовой дорожке за угол дома. Я же попытался быстро отвлечь Аду.

— Давай помогу надеть? — указал я на подарок ее мамы.

— Да, спасибо. И, Дань, спасибо за праздник. У меня никогда такого не было. И твой медведь… он… — кроха прикусила губу, видимо, чтоб не рассмеяться.

— Ой, да смейся уже, — она широко улыбнулась, но смех сдержала, — надо же было так опозориться.

— Перестань, это был самый лучший подарок, правда. — Девушка обхватила себя руками и сделала шаг ближе к мангалу.

— Замерзла? И молчала? Стой у костра, я принесу что-нибудь надеть.

Мы хоть и находились в крытой беседке и печь с мангалом добавляли тепла, однако, на улице ноябрь, пусть мы и живем на юге. Ночами холодает, а сейчас уже глубокий вечер.

Проходя мимо открытой веранды, я услышал голоса родителей, собрался уже пройти, но уверенный и я бы даже сказал сердитый голос Виктории, заставил прирасти меня к месту.

— Из-за мнения людей ты позволишь своему сыну страдать? Он тебя не простит, так и знай.

— Но, Вика! Если я не удочерю Аду, он может забрать ее. Ты хочешь, чтоб она жила с отцом?

— Нет,… нет, конечно, — женщина будто бы сдулась, при упоминании ее бывшего мужа.

— Не переживай, забрать он ее сможет только если Ада захочет.

— Но она не захочет. Я знаю. Да, скучает. Но обида в нем будет жить до тех пор, пока он сам не поймет, как напортачил. Моя дочь добрая, но далеко не наивная. Когда меня не… когда это случится, Ада останется с тобой и Даней. И я прошу, позаботься о ней. О нем. Услышь, наконец, сына.

— Ты специально заказала эту рамку?

— Да, специально. Ада еще мала и многого не понимает. Но Даня… ты же видел его глаза. Видел, как он коснулся их совместного фото.

— Все я видел, Вика, потому и боюсь. Ей только пятнадцать.

— Ты мне сам сказал, что Даниил обещал ждать.

— Да, но в жизни все бывает. И я прекрасно знаю своего сына. И понимаю, насколько ему сейчас тяжело сдерживать себя.

— Значит так. Вот тебе наказ почти умирающей будущей жены. Не разлучай их. Слышишь? Сделай все возможное, чтобы они были счастливы.

— Хорошо, Вика. Я все сделаю…

Я поднимался в комнату Ады оглушенным, слова Виктории выбили почву из под ног. Почему-то именно в этот момент, я зауважал желание этой женщины дожить свое время спокойно. Без химиотерапий, облысения и постоянной тошноты и рвоты.

И я знал. Знал, чьи фото будут в пустующих окошках рамки.