Незабываемая ночь - София Джеймс Страница 25

Селеста побледнела и выглядела растерянной. Девушка, стоявшая недавно посреди улицы, ожидая, когда ее убьют, очень отличалась от женщины, смело вошедшей в темницу к Шевалье ради его спасения. Какая же Селеста Фурнье настоящая?

Шейборн заметил, как напряглась ее левая рука, и понял, что она сжимает нож. Застывший взгляд, бусинки пота над верхней губой. Причина в страхе или воспоминаниях? Что в ней изменилось, почему теперь она готова легко сдаться, ведь раньше она с готовностью шла на риск?

Поразмышляв немного, Шейборн все взвесил и принял решение. Через сто ярдов он остановился и постучал условленным способом.

Открывший ему мужчина посторонился, пропуская их внутрь, и быстро закрыл дверь.

– Де ла Томбер предупредил, что вы можете прийти.

– Он здесь?

– Нет. Наведывался прошлым вечером, сказал, что вам может понадобиться комната. Вы с мальчишкой можете пройти в мансарду, я сейчас пришлю еду.

Он вложил в руку Шейборна ключ и удалился.

Они вошли и оказались в небольшом пространстве, изрезанном стропилами крыши, оконное стекло было таким грязным, что улицу внизу едва удалось разглядеть. Шейборн подумал и задернул занавеску.

– Останемся здесь, пока не выясним, что происходит. Я попрошу принести нам еще одежду.

Он прошел к двери и взялся за ручку.

– Ты уходишь? – Селеста вскинула бровь.

– Ненадолго. Не волнуйся, все будет хорошо.

Она села, раскинув руки в стороны, и стала похожа на якорь.

– Извини.

Она не сказала, за что просила прощения, но Шейборн и так знал.

– Поспи, – произнес он, скрывая раздражение. Хмурый взгляд уперся в стену, чтобы не видеть ее расстроенное лицо, – он не хотел быть добрым. Не медля, Шейборн вышел до того, как по ее щекам полились слезы.

Селеста проснулась уже ночью. Шейборн сидел в темноте у окна и разглядывал небо. На нем уже была другая одежда: белоснежная рубашка, плотные штаны и сапоги, начищенные до блеска. Она вскочила и попыталась определить время по положению луны. Не так поздно, как она решила сначала, кажется, около полуночи. Тишина этого района Парижа была ей непривычна.

Саммер заговорил так внезапно, что она вздрогнула.

– Они думают, что мы уже на другом берегу реки. По информации, которую мне удалось раздобыть, нас будут искать в кварталах у церкви Святого Ламберта.

– Этим сведениям можно верить?

– Да, судя по выложенному за них золоту.

– А де ла Томбер?

– Он должен меньше всего нас беспокоить.

– Ты знал его раньше, до приезда в Париж?

– В Итоне. Мы познакомились, когда его выбрали предметом для нападок те, кому надо было над кем-то издеваться; им не нравилось все, включая французский акцент. С тех пор мы стали друзьями.

– Он солдат, как и ты?

Саммер покачал головой.

– Он дипломат. Пытается играть за обе стороны одновременно и надеется преуспеть в обоих случаях. Я много лет назад советовал ему покончить с этим, но, по его словам, он… увяз. В Париже его семья и отец, полагаю, он пытается не допустить повторения прошлых событий, когда всех, у кого есть положение и деньги, вышвыривали из особняков и убивали. Или, по крайней мере, он желает быть предупрежденным об этом заранее, чтобы успеть спасти родных. Так бывает, что война сводится к защите собственных интересов и тех, кого любишь.

– С тобой случалось похожее?

Шейборн ответил:

– В моем случае причина одна.

– Англия?

Он взял бокал, которого она не заметила, и поднял так, что блики от упавшего на него света луны разлетелись по комнате. Селеста не сомневалась, что это хрусталь очень высокого качества.

– Несмотря на все ее недостатки, нет места лучше дома.

Эта фраза предназначалась ей, лишенной прошлого, будущего и дома?

– Твой дом по-прежнему в Суссексе, в Луксфорде.

Шейборн едва заметно напрягся.

– Да. Мой брат Джереми болен, однажды мне надо будет туда вернуться.

Селеста помнила его старшего брата. Он был высоким, худым и постоянно кашлял. Его жена, чье имя стерлось из памяти, все время ходила с грустным лицом, поговаривали, из-за того, что им не удается зачать наследника. Видя печаль в глазах Саммера, она решила не задавать вопросы.

– Для тебя жить – значит бороться, – тихо произнесла она. Эти слова любила повторять Кэролайн Дебюсси.

Увидев его улыбку, Селеста покраснела. Видимо, он думает о том, как легко она сегодня сдалась, но хорошее воспитание заставляет молчать. Она с легкостью раздает советы, которым не следует сама. Внезапно Селеста почувствовала себя уставшей до изнеможения.

Однажды Саммер станет лордом, виконтом Луксфордом.

– Аврелиан сказал, что лучше всего планировать отъезд из Парижа на послезавтра. Намечается какое-то празднование, все военные будут в нем задействованы, им некогда будет нами заниматься. Подождем от него вестей здесь. Он принес нам отличное белое вино, правда, привезенное незаконно. – Он поднял обе руки, в которых держал бокал и бутылку.

Сделав глоток, Селеста сразу его узнала.

– Превосходное.

– Оно отличается от сухих вин, которые есть в Париже. К тому же не надо переплачивать за налоги.

Селеста вспомнила, как они с Августом плыли по Луаре, каждый вечер любовались закатом и пили восхитительное вино. Было время, когда он был хорошим отцом, заботливым и добрым, еще до того, как его одурманил горький эликсир обмана и лжи. Позже одержимость идеями изменила его настолько, что он забыл обо всем на свете, даже о дочери.

Шейборн наблюдал за Селестой целый час до ее пробуждения и видел, каким беспокойным был сон. Она выглядела моложе, нежнее, не такой колючей. Без пиджака, под тонкой тканью рубашки просматривались очертания груди. Проснувшись, она первым делом надела пиджак, будто забыв, что было между ними прошлой ночью.

Удивительно, он с трудом преодолевал желание прикоснуться к ней. Мечтал испытать восхитительное чувство полного облегчения. Тепло ночи позволяло ослабить самоконтроль. Они были одни в крошечной комнате с видом на крыши Парижа. Издалека доносилась музыка, жалобная, навевающая тоску. Шейборн откинул голову на кожаную спинку и решился задать вопрос:

– Как думаешь, в том, что происходит, есть смысл?

Селеста улыбнулась.

– Раньше я считала, что есть.

– И что изменилось?

– Жизнь. Трудности. Смерть. Сейчас я начинаю верить в случайность. Если ты оказался в том месте, где на тебя обрушится мир, значит, так надо.

– Ты фаталист.