Я так хочу! - Екатерина Владимирова Страница 25

Хотелось рвать все вклочья, крушить все, что попадалось на глаза, орать на всех, размахивая рукамии срывая голос. Хотелось надраться в стельку и набить кому-нибудь морду, таксильно чесались руки.

Жаль, что под рукойбыл только Саша, который, кстати сказать, поглядывал на меня с опаской ииспугом в зеркало заднего вида уже минут десять. Ждал взрыва?.. Не исключено. Ясейчас как раз был за той самой чертой, за которой либо останавливаются, либоделают шаг вперед и совершают безумства.

И я был в томсостоянии, в котором совершают именно безумства, но не останавливаются.

Терпение стояло на тойсамой грани, на которой посланные к черту стояли выдержка и самообладание.

А все из-за нее!!

Когда я высадил Алинуиз машины, эта засранка посмела заявить, чтобы я не искал больше с ней встречи,потому что они закончатся так же, как и сегодняшняя, - ничем. Я поверил ей,знал, что она сделает все для того, чтобы превратить вечер в фарс. И разозлилсяне на шутку. Хотел остановить ее, схватив за руку, притянуть к себе и заявить отом, что она ошибается, и что ни один вечер не будет таким, как этот. Нохулиганка стремительно выскочила из машины, словно бы ожидая такой моей реакциина свое заявление, и помчалась в дом со скоростью, которой позавидовали бы испортсмены-профессионалы.

Как только умудриласьне сломать себе шею на своих высоченных шпильках?!!

И сейчас, когда руки уменя отчаянно чесались, чтобы отшлепать ее, или же набить кому-нибудь морду,например, тому бармену из «Зодиака», которого Алина поцеловала мне назло, япоймал удивленный взгляд Саши и холодно приказал:

- Домой!

Водитель спорить нестал, да и как бы он посмел?.. Достаточно было взглянуть на мое нерасположенноек шуткам лицо, чтобы понять, что не стоит сейчас говорить вообще ничего. Это кдобру не приведет.

Машина тронулась сместа и я, откинувшись на спинку сиденья, позволил себе закрыть глаза.

- Саша, подними ширму, - иводитель мгновенно исполнил мою просьбу, оставив меня наедине с моими мыслями ичувствами

Я грубо чертыхнулся вголос и стиснул зубы.

Что не так?! Что яделаю не так?! Почему она… не сдается? Так сопротивляется?!

Если сделать ставку нато, что я ей просто не нравлюсь, не привлекаю ее в физическом плане, то ееяростное сопротивление и противостояние еще можно понять и принять…

Но я ей нравился.

По подрагивающей нашее жилке, по бешеному биению пульса мне в запястья, по стуку ее сердца,врывающегося мне в грудь, по дрожи в кончиках пальцев и по тому, как сжималаона руки, сдерживая дрожь, по тому, как заправляла она ухо, спадающий на щекутемный локон, по частому срывающемуся с губ дыханию… я со стопроцентнойвероятностью мог сказать, что я волновал ее – и это более чем точно.

Тогда в чем дело?!

Я плотнее стиснулзубы, злясь своим мыслям.

Или она сама себе вэтом признаваться не хотела?! Не хотела верить, не хотела этого принимать…

Хотела простовыбросить из памяти меня и собственное влечение ко мне.

Я чертыхнулся, сжимаяруки в кулаки.

Тогда все еще сложнее.

Как доказать женщине –крайне упрямой и импульсивной, - что сопротивление бесполезно?! Что все еепопытки сопротивления будут сведены к нулю?! Мною… или же ею самой… Какдоказать ей, что она все равно проиграет в этой игре?! Вступая в эту игру, онауже зарекомендовала себя проигравшей…

Возможно ли бороться сжеланием, что сжигает тебя изнутри?! Она расплавленным металлом проникает вкаждую клеточку твоего тела и разгорается все ярче, все мощнее, всенесокрушимее. И тебе с ним не справиться. Сотнями, тысячами иголочек оновонзается в твою плоть, требуя удовлетворения.

И тебе ничего иного неостается, как только сдаться и удовлетворить его.

И Алина сдастся.Должна сдаться. У нее не будет выбора.

Как и у меня его небыло…

Два года назад, когдая увидел ее впервые, она не показалась мне какой-то особенной, я не нашел, да ине искал в ней той самой «изюминки», которая обычно встречается в женщинах,которые я обычно видел в них, заостряя свое внимание. И заметив в толпе ее, нанее я свое внимание точно не обратил бы.

Не сказать, что онабыла некрасивой, она была красивой, очень милой, очаровательной, чарующей.

Но на таких девушек,студенток, я никогда не засматривался.

Не тот возраст, не тоположение, не тот характер. Я не для таких, как она…

Она была такой же, каки все, - недостойной моего внимания студенткой.

До того самогорокового момента, когда, переходя дорогу на пешеходном переходе, едва не попалапод мою машину, наорала на водителя, чуть ли не обматерив его грязнымиругательствами, грозно размахивая руками и ударяя капот машины кулачками,сверкая глазами-алмазами и хмуря брови.

Взрывная иимпульсивная студентка – вот кем она предстала передо мной. Неуравновешенная инесдержанная.

Я не узнал ее. Вайтманникогда не выводил в свет своих дочерей и не красовался ими, поэтому я даже ине предполагал, что она может быть связана с семьей моего конкурента.

Было что-то неуловимознакомое в ней, может быть, то, как она хмурила брови и щурила глаза, совсемкак отец, но я тогда ничего «не заподозрил», с немым удивлением наблюдая затем, как милейшее создание, девушка в обычной белой зимней куртке с меховымворотником, скрывается в толпе, словно ее и не было.