Невеста-изменница - Кэт Мартин Страница 25

— Мне нужно идти, милый, — сказала она, обнимая мальчика и целуя его в щеку. — Может, потом сходим в конюшню, чтобы угостить Старлайт кусочком сахара?

Джеред просиял:

— О, как здорово!

Элизабет улыбнулась — он был таким милым малышом.

— Значит, договорились. Я вернусь за тобой.

Спускаясь вниз, она не могла унять сердцебиения: предстоящий разговор не мог не волновать ее.

Рис ждал ее в гостиной, удобно устроившись на голубом диване. Его трость стояла рядом. Когда она вошла, он встал. Высокий, темноволосый, мужественный и совершенно неуместный в этой женской комнате с видом на сад.

— Спасибо, что пришли, — произнес он официально, заставив ее еще больше нервничать.

— Вы были очень добры, когда предоставили нам с сыном безопасное убежище. Полагаю, вы об этом хотели поговорить со мной?

— Все верно.

Взяв себя в руки, Элизабет направилась к одному из кресел в голубой цветочек, стоявшему возле дивана. Когда она села, Рис вернулся на место. В силу своей военной привычки он сидел очень прямо и был невероятно красив, но не в тривиальном смысле, а мужской, мужественной красотой.

Элизабет вдруг увидела, что этот суровый, упрямый мужчина, в которого он превратился, был куда красивее молодого человека, которого она знала в юности.

— После вчерашнего происшествия я долго размышлял обо всем. Учитывая тот факт, что вас чуть не убили, опасность, которой вы подвергаетесь, куда больше, чем мы с вами представляли. Мейсон Холлоуэй хочет получить опеку над вашим сыном и завладеть его деньгами. И ради этого готов пойти на убийство.

Элизабет поежилась.

— Я не исключаю такую возможность, но полной уверенности все же нет.

— Нет. Но во имя вашей безопасности мы должны быть готовы к худшему.

Рис был прав. Как говорится, надейся на лучшее, но готовься к худшему.

— Я пригласил вас сюда, чтобы сказать, что мой друг капитан Грир тоже попал в беду. Помните, вы с ним встречались?

— Да, конечно. Он произвел впечатление весьма приятного человека.

— Трэвис однажды спас мне жизнь. Это стоило ему потери руки. Что делает меня навек ему обязанным. Мне нужно ехать в Лондон. И сделать это я должен в ближайшее время.

Элизабет похолодела. Если Рис уедет, ей тоже придется уезжать.

— Да, конечно. Вы должны ехать. Мне тоже давно следовало сделать то же самое. Я и сама подумывала о возвращении в Холидей-Хаус. Я немедленно займусь приготовлениями.

Элизабет поднялась, но глубокий голос Риса остановил ее.

— Я позвал вас не для того, чтобы просить уехать. Я пригласил вас потому, что, как мне кажется, нашел способ, как защитить вашего сына.

Она снова опустилась в кресло.

— И что это за способ, позвольте узнать?

— Если бы я мог усыновить мальчика, дать ему мое имя, то Холлоуэй, случись что с вами, не сможет стать его опекуном. Джеред будет в безопасности, находясь под моей опекой. И конечно, само собой разумеется, чтобы вы могли продолжать воспитывать своего сына, а вы, как я полагаю, хотите этого, мы должны пожениться.

Элизабет почувствовала, как у нее отлила от лица кровь.

— Вы просите меня…

— Холлоуэй не дурак. Он поймет последствия нашего брака и усыновления Джереда. Устроить все это будет нетрудно в силу того, что мой брат — герцог. Джеред станет недосягаем для Холлоуэя. И устранять вас ему уже не будет резона.

Элизабет лишь покачала головой. Она ни за что больше не выйдет замуж. Тем более за человека, который скорее будет мстить ей, чем любить.

— Нет, — сказала она резко.

— Это ваш окончательный ответ? Даже не хотите подумать?

— Я уже говорила, что не хочу снова выходить замуж. Ни за что больше не поставлю себя в такое положение.

В нее впились сердитые голубые глаза.

— Даже ради спасения собственного сына?

У Элизабет сжалось сердце. Джеред значил для нее все. Все. Если он попадет в руки Мейсона, то никогда не будет хозяином собственной жизни. Не говоря уже о жестокости обращения с ним и даже опасности, какой он будет подвергаться, живя в одном доме с таким безжалостным человеком, как его дядя.

— Есть еще кое-что, что вы не учли.

— Что… что это?

— Если, не дай Бог, с вашим сыном что-то случится, Холлоуэй станет следующим наследником титула.

Элизабет выпрямилась в кресле.

— Я это знаю. При всей своей жестокости Мейсон вряд ли падет так низко, чтобы избавиться от маленького мальчика.

— Но у него хватило жестокости попытаться убить мать маленького мальчика.

У Элизабет по телу пробежал а дрожь. Она действительно никогда не думала, что Мейсон так далеко зайдет и наймет кого-то, чтобы расправиться с ней. Однако вчерашний день показал, что она ошибалась. Но сможет ли он с такой же легкостью решиться на убийство Джереда? Хотя… Без маленького мальчика на его пути Мейсон станет графом Олдриджем с прилагаемыми к титулу деньгами и властью.

— Со специальным разрешением нас смогут обвенчать в течение нескольких дней. Сразу после этого я займусь делами усыновления.

Элизабет покачала головой:

— Я не могу… не могу стать вашей женой.

Она вообще не хотела выходить замуж. Тем более за Риса.

— Я военный человек, Элизабет, и знаю, что нужно делать, чтобы защитить тебя и твоего сына. Со мной ты будешь в безопасности. Думаю, ты это и сама понимаешь. Ведь не зря же ты сюда приехала.

— Да, но… — Элизабет осеклась.

Она не могла выйти замуж за Риса. Господи, когда она скажет ему правду об их сыне, он будет презирать ее. Хватит с нее одного обиженного мстительного мужа.

И тут же пришла следующая мысль. Он не женится на ней когда узнает правду. И возненавидит всей душой. Но сделает все, чтобы уберечь от опасности собственного сына.

— Я не жду от тебя мгновенного ответа, — сказал Рис, вставая. — Подумай до вечера. В Лондон я уеду завтра утром. Вы с сыном можете поехать со мной. Стань моей женой, Элизабет, и вы с Джередом будете в полной безопасности. Даю в этом торжественный обет.

Честь значила для Риса все. Элизабет знала, что он не стал бы давать слова, если бы не имел намерения его сдержать.

Она сидела с гулко бьющимся сердцем. Рис взял трость и вышел.

Прошло минут двадцать, а она все еще оставалась в гостиной, раздумывая, как и что скажет Рису, как попытается объяснить прошлое. В дверь постучали. Повернувшись, Элизабет увидела на пороге высокого, полного достоинства Хопкинса.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, миледи, но вас хочет видеть леди Тависток.