Рыцарь - Джуд Деверо Страница 25

Затем они еще раз прогулялись к церкви, но выяснили, что Роберт ничего для нее не передавал и браслетом пока никто не интересовался. Тогда они отправились в бакалейную лавку и купили там сыр и фрукты, а у мясника приобрели кусок пирога с мясом. Затем зашли в булочную, где купили хлеб, «сконы» и пирожные, а в винной лавке – бутылку вина.

Ко времени чаепития Дуглесс почувствовала полное изнеможение.

– Похоже, мой казначей устал и клонится книзу, будто спелый колос! – с улыбкой проговорил Николас, глядя на нее.

Да, именно так Дуглесс и чувствовала себя, и его слова о «клонящемся спелом колосе» вполне точно описывали ее состояние. Они побрели обратно к своей маленькой гостинице.

Оказавшись там, они перенесли пакет с книгами в садик, хозяйка заварила для них целый чайник чаю и вынесла в садик одеяло. Они сидели на одеяле, пили чай, ели «сконы» и разглядывали купленные книги. Погода стояла дивная, настоящая английская: свежо и тепло одновременно, солнце светит, но не слишком сильно. Садик весь зарос пышной зеленью, благоухают розы. Дуглесс сидела, Николас вытянулся перед нею на животе – одной рукой он брал с тарелки и отправлял в рот «сконы», а другой осторожно перелистывал страницы книги.

Рубашка натянулась на его мускулистой спине, а брюки плотно облегали бедра. На ворот рубашки спускались завитки темных кудрей.

– Вот он, здесь! – воскликнул вдруг Николас и столь стремительно принял сидячее положение, перекатившись предварительно на спину, что Дуглесс от неожиданности даже чай расплескала. – Вот он: самый новый из моих замков! – пояснил он и придвинул к ней книгу после того, как она поставили чашку на блюдечко.

– Замок Торнвик, – прочитала она. – Основан в тысяча пятьсот шестьдесят третьем году Николасом Стэффордом, графом торнвикским… – Дуглесс посмотрела на него: он лежал на спине и улыбался, этакой ангельской улыбкой, как если б только что обнаружил доказательства реальности собственного существования! -…Замок был конфискован королевой Елизаветой в тысяча пятьсот шестьдесят четвертом году, когда… – Голос ее оборвался.

– Продолжайте же! – тихо сказал Николас, и улыбка исчезла с его лица.

– …Когда граф торнвикский был обвинен в измене и приговорен к смерти через отсечение головы. Существовали сомнения в том, действительно ли он был виновен, но расследование этого дела прекратилось, когда… – голос у Дуглесс сделался совсем тихим, – когда за три дня до казни графа нашли мертвым за его конторкой, на которой… – она опять посмотрела на Николаса и закончила совсем шепотом:

– …на которой лежало его неоконченное письмо к матери.

Николас некоторое время молчал, наблюдая за плывущими по небу облаками, а потом наконец спросил:

– А там говорится что-нибудь о дальнейшей судьбе моей матери?

– Нет, ничего, – ответила Дуглесс. – Тут просто описывается замок и сообщается, что его так и не достроили, а то, что от него осталось, пришло в полное запустение после Гражданской войны, вашей Гражданской войны, не нашей! Говорится еще, что в тысяча восемьсот двадцать четвертом году дамок был отреставрирован для семейства Джеймсов, а… – она опять запнулась, – а сейчас превращен в дорогой отель с рестораном, маркированным двумя «звездочками»!

– Что?! Мой дом превращен в помещение для общественных нужд? – вскричал Николас с явным отвращением. – Да он же должен был сделаться центром учености, центром знаний, он!..

– Но, Николас, все это происходило сотни лет тому назад! Я хочу сказать: возможно, происходило! Ну, разве вы не понимаете?! Вполне вероятно, что мы с вами сможем забронировать там номер! Может статься, мы даже поселимся в вашем же доме!

– И мне, вероятно, придется платить за постой в собственном замке, да?!

– Ну, хорошо: никуда тогда не ездите! – в отчаянии всплеснула руками Дуглесс. – Все! Остаемся здесь и ближайшие двадцать лет посвятим хождению по здешним магазинам!

– А язычок-то у вас остер! – воскликнул он.

– Да уж, за себя я постоять могу! – отозвалась Дуглесс.

– Это точно, только не перед бросающими вас мужчинами! – заметил он.

Она тотчас же вскочила, но он, поймав ее за руку и глядя в глаза, произнес:

– Хорошо, я заплачу! – и, не отпуская ее руки и нежно поглаживая пальцы, добавил:

– А вы? Вы останетесь со мной? Выдернув руку, она ответила:

– Что ж, договор есть договор! Мы найдем то, что вам необходимо узнать, чтобы вы могли смыть пятно с репутации вашего предка!

– Ну вот, – с улыбкой проговорил Николас, – выходит, я теперь – еще и предок самого себя!

Встав с одеяла, Дуглесс прошла в гостиницу, чтобы позвонить в «Замок Торнвик». Сначала отвечавший за бронирование номеров служащий отеля надменно ответил ей, что заказы следует размещать за год вперед, но потом в трубке послышался какой-то шорох, а затем тот же служащий известил ее, что совершенно неожиданно лучший из их номеров сейчас оказался незанятым. Дуглесс распорядилась оставить его за ними.

Положив трубку, она обнаружила, что совершенно не удивляется всем этим совпадениям: словно действовал какой-то механизм, предупреждающий ее желания. Всякий раз, стоит ей только пожелать чего-нибудь, и это сбывается! Вот захотела она, чтобы к ней явился Рыцарь в Сверкающих Доспехах, – и пожалуйста, туг как тут! (Малость «прибабахнутый», конечно, и воображающий, что он прямиком из шестнадцатого столетия, но все-таки мужчина, да еще – в доспехах!) Пожелала она денег – и на тебе: у него, оказывается, целый мешок с монетами, ценою в сотни тысяч фунтов! Теперь вот тоже: потребовалось ей забронировать номер в изысканном отеле, и, разумеется, свободный номер для них нашелся!

Вытащив из кармана браслет Глории, она еще раз поглядела на него. Такой браслет мог бы подарить своей двадцатилетней любовнице какой-нибудь старый, толстый, богатый мужчина! А чего бы ей пожелать от их предстоящей встречи с Робертом? Чтобы он понял, какая мерзкая лгунья и воровка его собственная дочь? Но ведь сама она, Дуглесс, никакому отцу не могла бы пожелать презрения к собственному ребенку! Так куда же в таком случае это ее ведет? Да, Роберт ей Нужен, но получается, что вместе с ним она должна обрести в придачу и его дочь, и его привязанность к дочери тоже!

Она сделала еще один звонок – позвонила в дом священника, и ей ответили, что насчет браслета никто не справлялся. Она попросила также священника порекомендовать ей приличного зубного врача, и, перезвонив тому, записалась на прием – к сожалению, только на утро следующего дня, так как на сегодня запись уже была прекращена. Собираясь вернуться в садик, Дуглесс увидела на столике кое-какие американские журналы – «Вог», «Харперз Базар», «Джентльменз Куортерли» – и прихватила их с собой для Николаса.

Он принялся громко восхищаться журналами, и ей пришлось объяснить ему, что эти «красивые книги» на самом деле предназначаются, как правило, лишь для кратковременного использования. Николас просматривал журналы, с таким вниманием изучая рекламные объявления и фотографии одежды, как если б был генералом, читающим про военные кампании. Одежда ему сначала весьма не понравилась, но, пролистав первый журнал до конца, он начал покачивать головой, как если бы уже что-то соображал.