Чисто русское преступление - Алина Кускова Страница 25

– Частный сыщик Андрей Туровский, расследую в вашем городе ограбление краеведческого музея, – негромко сообщил тот.

– Сыщик? – заинтересовался Николай Ефремович.

Он засомневался в несправедливости судьбы. Иногда она подкидывала ему стоящие внимания сюрпризы. Алиби! Сыщик – его алиби, почему он не сделал ремонт. Еще одна довольно смелая мысль промелькнула в его голове и оставила там неизгладимый след.

– Проходите, – широким жестом Тумаков открыл дверь.

– Премного благодарен, – ответил сыщик, проходя.

Туровский поймал себя на мысли, что невольно в этом провинциальном городке начинает говорить старинным манером, хорошо, хоть не со всеми подряд людьми, некоторые сочли бы его за сумасшедшего. Но некоторые и так находились на грани безумия.

– Я все знаю. – Николай Ефремович округлил глаза, словно сраженный базедовой болезнью, и завращал ими, как показалось Туровскому, в разные стороны.

– Что вы говорите, – прошептал сыщик, оглядываясь по сторонам.

– Ее сейчас нет, она в раю! – хмыкнул Тумаков и вытянулся в струнку. Он попытался заложить правую руку за простыню, но та опять съехала.

– Примите мои искренние соболезнования!

– Да нет же. Радоваться рано. Она на дачном участке номер тринадцать в садоводческом товариществе «Садовый рай». Говорит, что сажает картошку. – Он криво усмехнулся. – Но совершенно неизвестно, чем она занимается там на самом деле! Вполне возможно, что моя жена Анна Аркадьевна Тумакова в данный момент… – Тумаков тоже перешел на зловещий шепот, – закапывает украденное «Житие» под яблоней. Сорт «симиренка». Очень хорошее дерево, сам посадил в прошлом году, в этом уже зацвело! У вас есть мобильный телефон? – Туровский кивнул. – Звоните правоохранительным органам, ее нужно срочно изолировать от общества! Лучше всего на пятнадцать, нет, на сорок суток. Нет, лучше всего на пару лет, хотя я на месте судьи припечатал бы ей «пожизненно»! Без права на развод.

– Очень интересно, – сказал Туровский, понимая, что вряд ли Николай Ефремович находится в здравом уме и трезвой памяти, раз собирается подставить собственную жену под карающий меч правосудия. – А откуда вы знаете, что украли «Житие»?

– Сударь, – хмыкнул Николай Ефремович, – об этом знает весь город!

– А что еще знает город? – заинтересовался сыщик.

Николай Ефремович вцепился Туровскому в руку и принялся рассказывать, как жителям была дорога именно эта рукопись, где отметился сам поэт Горемыкин, градоначальник Ведрищев и писарь Чумичкин. Он повел сыщика в кладовку, где показал забитые книгами полки от пола до потолка. Николай Ефремович увлекся, знакомя Туровского со своей библиотекой. Но сыщик, окинув полки цепким взглядом, сразу понял, что рукописи здесь нет.

– Воры покусились на святое! – торжественно воскликнул Тумаков.

Разумеется, Анна Аркадьевна не брала «Житие». В ту памятную ночь она не давала ему спать, тыкая острым локтем в спину всякий раз, когда Николай Ефремович начинал заливисто храпеть. Но возможностью избавиться от вредной жены хотя бы на время следствия он не мог не воспользоваться.

Однако сыщика интересовало несколько иное. Он придирчиво осмотрел корешки книг и как-то отрешенно, вслух поинтересовался, кому могла понадобиться украденная книга. Николай Ефремович решил наконец-то, что должен помочь следствию, и честно признался, что никому она и даром не нужна: ни похвастаться, ни продать, ни обменять ее нельзя. А не хвастаться перед сотоварищами раритетной книгой просто губительно для психики настоящего коллекционера. И добавил, что если не Анна Аркадьевна, то любая другая дама могла стащить «Житие» из чистой женской вредности, чтоб вписать туда свое незабвенное имя после комментария градоначальника. Что с них, баб, взять-то!

Туровский нахмурил брови и вышел из кладовки. За ним, проклиная весь женский род, вышел Тумаков, сделав отдых от ремонтных мук.

Словно коварная напарница ремонтника, единственная плохо приклеенная обоина спикировала вниз и накрыла голову сыщика Туровского. Тот от неожиданности оступился и попал кипенно-белой туфлей прямиком в таз с клеем. Не сдержавшись, нехорошо выругавшись, сыщик под довольным взглядом хозяина квартиры направился прямиком к выходу.

Так и не понявший, зачем тот к нему приходил, Николай Ефремович Тумаков решил перекурить.

А Андрею Туровскому пришлось возвращаться в гостиницу, чтобы привести в порядок пострадавшую обувь. Но он не жалел о визите к Тумакову. Тумаков, сам того не осознавая, подал сыщику замечательную идею.

У гостиницы его поджидала Светлана Ведрищева, которой не терпелось рассказать Туровскому о маньяке, напавшем на нее у дверей родного просветительского заведения.

Зося с регистрации проводила парочку ревнивым взглядом и недовольно фыркнула.

Посещать номера одиноких командированных мужчин считалось в городе верхом неприличия! То, что библиотекарша решилась на подобную выходку, означало только одно – случилось нечто неординарное, из ряда вон выходящее и невероятное. Что-то в этом роде и должно было случиться, только Зося пока об этом не знала.

* * *

– Ты меня любишь?

– Люблю.

– А как?

– Сильно.

– А как сильно?

– Сильнее не бывает.

– Тогда закрой глаза, когда они будут бить одиннадцатиметровый! Ага, не закрыл! Ты меня любишь? Лю-ю-би-шь-шь свою ласковую кошечку-у-у-у?

– Люблю.

– Сильно?

– Сильно.

– Тогда скажи вслух, что вратарь дурак, и ноги у него кривые! Ага, не сказал, не сказал! А говоришь, что любишь-шь-шь...

– Люблю.

– А как?

– Сильно.

– У меня туфли прошлогодние и сумка к ним не подходит. Мама говорит, что ты жмот. Ты меня точно любишь?

– Люблю.

– Тогда скажи, что все они криворукие и косоглазые! Это ж надо в ворота не попасть с одиннадцати метров! Или денег дай на новые туфли.

– Бери.

– Правда, что ли? А у меня еще плащ красного цвета, как эта карточка, что он ему под нос тычет, не актуален в этом сезоне...

– Плащ?

– Ой, смотри, они сейчас гол забьют! Ты меня любишь?

– Люблю.

– Тогда признайся, что футбол тебе дороже собственной жены!

– Дороже.

– Я так и знала! Так и знала! А говорил, что лю-ю-ю-бишь-шь-шь!

– Люблю, люблю.

– Тогда я и на плащ возьму.

– Бери.

– Ой, а у нас остались только те, что отложены на новый глушитель. Ты меня точно сильно любишь?

– Точно сильно.

– Тогда я все возьму. Смотри свой чемпионат, дорогой, не отвлекайся.