Портрет второй жены - Анна Берсенева Страница 25

– Раздевайтесь, быстро раздевайтесь! – торопила их Юлька. – Сережа, водка есть у вас?

Непослушными руками Сергей достал из шкафчика над плитой бутылку самогона, припасенную матерью для печника. Пока они раздевались, кутались в снятые с кроватей покрывала, Юлька налила две полные чашки. Ни один из них никогда не пил спиртного. Самогон обжег горло, мальчишки закашлялись, но Юлька, не обращая внимания на их кашель, уже растирала их по очереди мокрой ладонью.

Вскоре Сергей почувствовал, как приятное тепло разлилось по телу, закружилась голова. Он видел перед собой блестящие Юркины глаза. Щеки у друга пылали, он смотрел на Юльку, которая двигалась как-то медленно, невероятно легко, и ее золотисто-каштановые волосы летели вокруг головы сияющим ореолом…

Отведя на минуту взгляд от Юльки, Юрка обернулся к Сергею.

– Если бы не ты, я бы погиб, – сказал он серьезно и тихо. – Я никогда не забуду.

Голос у него был торжественный, как в рыцарском романе, хотя язык и заплетался немного. Сергей знал, что его друг как раз увлечен сейчас Вальтером Скоттом, он и ему давал читать то «Айвенго», то «Квентина Дорварда». Но он знал и то, что Юрка не вычитал эти слова в романе…

Потом они легли рядом на разложенный диван, Юля накрыла их тяжелым ватным одеялом и села у них в головах рядом с Юркой. Глаза у Сергея закрывались сами собой, и, засыпая, он видел, как Юля гладит мокрые Юркины волосы.

Сергей так и не понял, зачем Юрка полез тогда на эту льдину. Это был один из загадочных поступков его необыкновенного друга. Зачем-то ему было это необходимо, а объяснять он все равно бы не стал, так что Сергей и не спрашивал.

Он не «выставлялся» ни перед Юлькой, ни перед ним – это Сергей знал точно. Хотя, конечно, Юрке не все равно было, что думают о нем окружающие. Но с Сергеем и Юлькой Студенцовой он был не таким, как с остальными.

Ему, например, с самого первого класса было плевать на насмешки друзей, когда он нес Юлькин портфель. Казалось, он даже не обращал на это внимания. Юлька была для него какой-то особенной, и вскоре Сергей к этому привык, потому что это не мешало их дружбе. Просто – была красивая девчонка, о которой Юрка помнил всегда и которая когда-нибудь должна была стать его женой.

Юрка сам сказал ему об этом – вернее, не специально сказал, а как-то мимоходом: мол, это потом, когда Юлька уже будет моя жена; тогда ему было тринадцать. Юлька тоже была при этом разговоре и не возразила ему – сделала вид, что не слышала.

Вообще, Сергей скоро совсем перестал ревновать к ней своего друга. У шестиклассницы Юльки уже была своя, отдельная жизнь, и эта жизнь была связана с тем, что Юлька была красавица. Она всегда такая была. Даже в том возрасте, когда все ее ровесницы превратились в гадких утят, Юлька только расцвела.

Все поселковые и деревенские мальчишки ходили за ней табуном, и не только ровесники – даже шестнадцатилетние и восемнадцатилетние приезжали к школе на ревущих мотоциклах, соперничая за право довезти ее до «академки», где она жила с родителями. Юлька никого не дразнила и не обнадеживала, она была просто неприступна, и причина тому была одна – Юра Ратников.

Многочисленные ухажеры очень скоро это поняли, и весь удар их ревности обрушился на него. И конечно, на Сергея Псковитина, потому что все, что касалось Юрки, касалось и его.

Юлька, пожалуй, и представить себе не могла, сколько драк выпало на долю ее будущего мужа, и все из-за нее! Он вечно ходил в синяках, однажды чуть глаза не лишился – к счастью, обошлось рассеченной бровью. И если бы не Сергей, который не вникал в любовные страдания непрошеных кавалеров, – ему и вовсе пришлось бы туго, потому что Юрка скорее умер бы, чем уступил соперникам, даже если бой был заведомо неравным.

Вместе они и боксом пошли заниматься – к тренеру из расположенной поблизости воинской части, который за небольшую плату организовал секцию из окрестных мальчишек.

Неожиданно Юрка оказался лучшим учеником. Реакция у него была мгновенная, короткие, ошеломляющие удары – неотразимые. Даже Сергей иногда проигрывал ему, не успевая отвечать на его стремительные выпады, хотя о мощных псковитинских кулаках легенды ходили и в деревне, и в поселке.

Это было самое счастливое время их дружбы – во всяком случае, для Сергея: он понимал своего друга так, как никогда уже не мог понять его потом. Они читали одни и те же книги, вместе гоняли на мотоциклах, и иногда Сергей даже жалел, что не влюблен в Юльку. Ему казалось, что они с Юркой и влюбиться должны в одну и ту же девушку…

Потом в «академке» появился Саша Неделин, и все пошло прахом.

Двадцать лет спустя Сергей Псковитин вспоминал все это, медленно двигаясь в плотном потоке машин по Садовому кольцу. Его не слишком раздражали пробки, он даже любил эти неизбежные остановки в середине бешеного дня, когда у него вдруг появлялось время сосредоточиться или расслабиться. Юра – тот просто зверел, когда приходилось тормозиться.

– Все, Сереж, покупаем «Волгу» черную, ставим мигалку и будем ездить как чиновники средней руки – по встречной! – восклицал он.

Сергей только посмеивался над его нетерпением.

Сейчас он возвращался в офис, ожидая Юриного звонка: вдруг придется разворачиваться и ехать еще куда-нибудь.

Вернувшись из Германии, Юра взялся за московскую работу с удвоенной энергией. Сергей даже сердился на него. Все-таки год всего прошел после того, как вышел он из Склифа и, слабого, с синими кругами под глазами, Юля увезла его в Ниццу – приходить в себя на Лазурном Берегу.

Конечно, на курорте Юра не задержался. Вскоре он уже звонил из Германии, где с обычным своим упорством добивался именно того, чего ему слишком недвусмысленно посоветовали не добиваться. С уверенностью ожидая его звонка, Сергей заранее вызвал ребят из фирмы по защите информации, и те обшарили весь офис, чтобы убедиться, что их не слушают посторонние.

– Зря ты волнуешься, Серега, – смеялся Юра по телефону. – Я тут в Баден-Баден езжу, воду пью, как Тургенев с Достоевским.

– К рулетке не приохотился? – мрачно поинтересовался Сергей. – Мотор у тебя в заднице, вот что я тебе скажу!

И вот – месяца нет, как он вернулся, а спокойной Сергеевой жизни пришел конец.

Сергей давно уже научился разделять свою работу на две части: то, что он обязан понимать как начальник службы безопасности, и то, что ему совершенно непонятно и, значит, его не касается. Он простить себе не мог того, что произошло год назад.

«А все потому, – думал он, – что разбираться стал, в чем все равно не разобраться, в Юркиных непонятных планах. И расслабился, упустил из виду…»

Но Юра рассказывал ему обо всем, независимо от служебной необходимости, – так повелось с детства.

– Еще немного, Серега, чуть-чуть еще – и мы будем работать с ними на равных, – объяснял он свои усилия по завязыванию контактов с немецким концерном. – Если бы ты знал, как меня раздражает, когда меня считают идиотом!