Прочь от одиночества - Мишель Смарт Страница 24

К счастью, телефон мамы был отключен, поэтому Франческа оставила сообщение. Положив трубку на стойку в центре кухни, она перевела дыхание. Казалось, просторная комната стала меньше, как только в нее ступил Филипп.

— Красиво, — одобрительно кивнул он. — Намного просторнее, чем кажется снаружи.

— Спасибо. — Дрожащими руками Франческа налила воду в чайник, чувствуя себя неуклюжей и неповоротливой. — Не могу правда похвастаться ничем, ведь квартира принадлежит Даниелю. Я ее снимаю. Со скидкой, разумеется, — с улыбкой добавила она.

— А как же независимость? — поддразнил Филипп.

— Независимость и глупость — разные вещи, — наигранно весело ответила Франческа.

Осознавая, что сейчас она с Филиппом наедине, чувствовала небывалое волнение — казалось, каждая клеточка тела вибрирует.

— У Даниеля много собственности. Если он считает, что может себе позволить со скидкой сдать одну из квартир младшей сестре, чтобы помочь ей в период обучения, то отказываться глупо. Я въехала, как только поступила.

— Так ты училась здесь, в Пизе?

Кивнув, девушка открыла холодильник.

— О, я забыла, у меня нет молока… я уже об этом говорила, так ведь? — вспыхнув от смущения, произнесла она.

Филипп закрыл дверцу холодильника и прижал девушку к ней, положив руки на ее бедра.

— Расслабься, дорогая, — прошептал он. — Я не кусаюсь.

Губы его коснулись ее — и они принялись целоваться с такой страстью, что Франческа едва не упала в обморок, когда наконец Филипп сделал шаг назад.

— Лучше? — спросил он.

— Нет.

Издав смешок, Филипп снова ее поцеловал. Она вторила ему с такой искренностью, что узел в его груди внезапно развязался и в сердце появилось неведомое доселе чувство. Как мог он всерьез верить, что сумеет противостоять ее чарам? Франческа Пеллегрини была удивительной женщиной — уникальным сочетанием силы и слабости одновременно. Оторвавшись от ее губ, Филипп всмотрелся в ее лицо. На него смотрели сияющие карие глаза. Взяв его руки в свои, Франческа отступила на шаг назад, потихоньку двигаясь по направлению к гостиной. Так они прошли до спальни.

Ставни в комнате были закрыты, и царил приятный полумрак, но Филипп не замечал ничего, кроме огромной кровати в центре. Франческа легла на мягкие подушки, он же, не заметив как, прыгнул следом. Положив руки по обе стороны ее лица, он подивился его красоте, а потом поцеловал девушку. На сей раз поцелуй был медленным, нежным. Руки Франчески ласкали его лицо, шею, спускаясь к воротнику рубашки. Робко и неловко она принялась теребить пуговицы — удивительно, и как это в первый раз он не заметил отсутствие ее опыта.

Взяв ее руку, Филипп приложил к своей груди. Не сводя с него глаз, она робко, но с возрастающей решительностью расстегнула все пуговицы на рубашке. Когда он снял ее, Франческа прижалась губами к его груди — он закрыл глаза, ощущая, как желание медленно растекается по венам. Пальчики ее порхнули ниже, по его животу, и остановились на поясе его брюк. Вот она расстегнула пуговицу…

Сейчас Филипп ощущал такое же сильное желание, как и накануне, но ничто не останавливало его, не мешало насладиться ощущениями в полной мере. Откинувшись назад, он позволил девушке расстегнуть молнию на брюках. Она взяла их за пояс и стянула вниз вместе с трусами. При виде его члена глаза ее расширились.

— Я могу его потрогать? — робко спросила она. Никогда еще ни одна женщина не смотрела на него с таким неприкрытым желанием. Но Франческа еще и смущалась, а это просто кружило ему голову. Погладив ее по волосам, он произнес:

— Можешь делать со мной все, что пожелаешь. Встав на колени, девушка стянула с себя платье.

Бросив его на пол, она расстегнула и сняла бюстгальтер, а потом дрожащими руками стянула трусики. Как хорошо, что ставни закрыты! Конечно, они друг друга прекрасно видят, но полумрак смягчает черты. Пересилив себя, Франческа посмотрела в глаза Филиппа.

Сняв с себя одежду, он встал на колени лицом к девушке — грудь ее соприкасалась с его грудью. Положив на него руки, Франческа принялась исследовать его тело. Затем она коснулась гладкой кожи губами, чувствуя, как с каждым сантиметром ее желание нарастает. Когда она взяла в руки его член, послышался резкий вдох. Прошлой ночью она не успела как следует рассмотреть его тело.

Филипп провел руками по ее волосам — однако он не торопил девушку, позволив ей самой выбирать темп. Склонив голову, она прижалась губами к округлой головке. Однако прежде, чем она успела пойти дальше, Филипп отстранился.

— Прости, — произнес он хрипло. — Это слишком прекрасно, я пока не хочу, чтобы все заканчивалось.

Слова эти вызвали новую дрожь в теле Франчески. Словно прочитав ее мысли, Филипп поцеловал ее.

— Можешь сделать это в другой раз, дорогая, когда я буду лучше себя контролировать, — прошептал он. — Этот раз только для тебя.

Франческа была взволнованна, как никогда, мыслью о том, что может заставить Филиппа потерять контроль над собой. О, сколько еще всего их ждет впереди. Но… это же не любовь, это просто желание.

Филипп уложил ее на спину и прижался губами к ее губам — вскоре, казалось, не осталось места на ее теле, к которому бы он ни прикасался. Вся она превратилась в одну сплошную массу нервных окончаний. Мир вокруг перестал существовать — остались лишь они одни, объятые желанием. На сей раз, когда Филипп вошел в нее, ощущения были другими. Точно он дополнял ее собой. Когда он начал двигаться, Франческа потеряла остатки контроля над собой — и ничто не могло удержать ее от нахлынувшей волны удовольствия.

Она открыла глаза — Филипп по-прежнему был рядом, его горячее дыхание согревало ее щеку. Вот он откинулся на подушку и посмотрел на Франческу сияющими глазами — в них горел тот же огонек, что, должно быть, сверкал сейчас и в ее глазах. Вот улыбка осветила его лицо, и он рассмеялся.

— Это было…

— Лучше, чем в первый раз?

— Просто невероятно. — Внезапно его улыбка померкла. — Я не причинил тебе боли?

Прижав ладонь к его щеке, Франческа просунула ногу между его ног. Никогда раньше она не представляла, что можно быть настолько близким с кем-то. Сейчас она чувствовала себя так, точно они с Филиппом были одним целым.

— Ты причинишь мне боль лишь в одном случае: если мы никогда больше это не повторим.