Дочь титана - Наталья Швец Страница 24

Пусть девушка уговорит родителей в качестве приданного дать немного амброзии. Она слышала, во время пиров на Олимпе сей божественный напиток рекой по полу разливается. Никто и не заметит, если наберет в кувшинчик и даст своему избраннику отпить. О себе она уже молчит…

Хотя и о будущей свекрови могла бы позаботиться. Ей ведь тоже молодость необходима. Вон как кости трещат по утрам, когда с постели встает! Ведь именно из-за своих болезней и не может на свадьбу единственного сына прибыть.

Разве это дело, сетовала женщина, Эола останется вечной юной, а Аби будет стареть и дряхлеть на глазах. После высказанного желания Федора сделала внезапный вывод — не желает девушка надолго связывать себя узами брака.

Узнав о желании будущей свекрови, Эола несказанно изумилась. Как можно просить то, чем только Зевс имеет права распоряжаться? А в продолжение темы амброзии, дочь титана заметила:

— Покинув Солнечную долину, я стану обычной смертной. Можешь представить, каково было моим родителям, когда давали согласие на наш брак!

И, сделав долгую паузу, добавила: — Только предсказание, в котором говорится, что ты откроешь небожителям врата, заставило это сделать… Отказ матушки приехать на свадьбу, не сильно огорчил царевича. Он даже был рад — с возрастом характер у нее стал портиться, неограниченная власть делала чванливой и Аби беспокоился, что ее поведение не понравится гостям и хозяевам Солнечной долины. Поэтому облегченно вздохнул, прочитав об ее отказе.

И, вообще, чем дольше свекровь и невестка не встретятся, тем это будет лучше. К тому же знал, насколько сильно матушка ненавидит разных необычных особ. Думается с Эолой проблем не будет. Он не замечал за ней каких-либо особенностей, а вот Аглая не переставала удивлять Аглая… От имени это рот наполнялся кислотой, а лицо начинало кривиться в гримасу. Впрочем, следует признать, общаться с девочкой порой было очень интересно. К примеру, Аглая понимала язык зверей и пение птиц. Аби безумно хотел узнать хотя бы несколько основных выражений. Ведь это могло пригодиться ему во время охоты! Но когда Аглая узнала об этом его желании, возмущению не было границ.

— Ишь чего удумал, — кричала она, — чтобы сама предоставила тебе возможность уничтожать милых зверушек! Да не в жизнь!

— А как же боги? — парировал юноша, — они ведь тоже любят охотиться!

— Боги — другое дело, — строго произнесла Аглая. — Они всегда знают, когда надо остановиться, смертные этого не умеют!

Странно, почему именно сейчас он вспомнил все это…

Не лучше ли вновь вернуться в тот далекий свадебный день?

— Танец! Танец! Сейчас будет танец! — шумели вокруг, — родители совершат очищение!

Ударили барабаны, запели трубы и гости умолкли. Аби обиженно поджал губы: ну, почему в этой долине всегда обо всем узнает последним! Эола ничего заранее не поведала ему об этом обряде, а потом, как обычно станет удивляться и задавать вопросы: почему он рассерженно хмурит брови?

А как же не злиться, гости находятся в теме, только один он ничего не знает. Царевич все больше и больше склонялся к тому, что матушка права, утверждая, что в этой семье навсегда останется чужим. Ведь, что там не говори, но за все время пребывания здесь, ему не дали сделать даже глотка напитка, дарующего бессмертие. Хотя могли бы… Он довольно часто видел, как будущие тесть и теща что-то отхлебывали из небольшого бокальчика, угодливо подсовываемого им Амфалатеей.

Сама же Амфалатея с жадностью смотрела на то, что они делают, но попросить дать отведать зелье явно не решалась. Но он же не грешница, как Амфалатея! Он их законный зять! Обида, подстегиваемая вином, готовилась прорваться наружу. Разгоряченный от выпитого спиртного, Аби собрался высказать Эоле все прямо здесь за свадебным столом и повернулся к ней с раздраженным лицом. Но тут же сообразил — любимая также ничего не ведает о странном обычае. Ибо она удивленно вскинула свои четко очерченные брови и обратилась с вопросом к сестре.

Как ни странно, единственным существом, кто был в теме происходящего, оказалась именно Аглая, которая в день свадьбы была непривычно приветливой и невероятно похорошевшей. Тщательно подбирая слова, Аглая поведала об этом древнем, почти забытом обычае.

В день свадьбы, пояснила свояченица, родители невесты должны исполнить ритуальный танец, дабы хоть как-то уберечь молодых от напастей, с которыми придется столкнуться в будущей совместной жизни. Первыми это сделали Крон и Рея, обратившись в танце к Мойрам с просьбой быть милостивыми к будущему потомству. И если бы Крон не захотел потом сожрать все своих детей, вероятно, все семейство так и жило бы в радости и согласии. Договорить ей не удалось.

Зазвучали лютни и кифары, послушался рокот барабанов. Ох, как все это невероятно прекрасно играло! Аби не сомневался — подобную музыку, если и можно было услышать, то только на Олимпе. На заранее подготовленной эстраде появилась Ирида. Она успела переодеться. Теперь на нимфе был ярко-красный пеплос, полностью раскрытый на бедрах. На талии его удерживал тонкий витой поясок. Единственное украшение, если не считать двух бронзовых браслетов на немного полноватых руках. Длинные темно-каштановые волосы живой волной струились по плечам. Сильные мышцы играли под загорелой кожей. Ирида не боялась солнца и всегда смело открывала тело.

Нимфа поднялась на кончики пальцев и медленно закружилась под музыку, покачивая в такт ей своим крепким станом. Аби обратил внимание, что теща танцевала босиком. Подол ее смелого одеяния колебался от быстрых движений, и со стороны даже показалось, что нимфа танцует в ярком пламени, которое вот-вот опалит ее загорелую кожу.

Музыка убыстрялась, звуки нарастали, заполняли все вокруг. Не пойми откуда, появился Александр. Он стремительно ворвался в круг. Аби не сдержался и хихикнул. Никогда не замечал, что тесть на пол головы ниже своей супруги. К тому же, Александр был тонок в кости и очень изящен.

Ирида же в росте была наравне с Аби, а он для смертных считался довольно высоким. Скорее Ириду можно было отнести к роду титанов, чем достойного мужа…

Сейчас даже слепому и совсем глупому дано было понять — исполняется не просто танец. Казалось, каждая точечка в их теле, каждый мускул рвался и плясал. При всем этом, они не делали каких-то необычных па. Обычными незамысловатыми жестами удавалось передавать страсть и любовь, беспокойство о судьбе детей, радость.

И тут на сцене появилось новое действующее лицо — великая Гера. Толпа, молча расступалась перед ней, склонившись в низком поклоне. Гера встала в заученную позу, подняв к небу согнутые в локте руки. Движения у небожительницы были отработаны до автоматизма. Рука влево — рука вправо, шаг вперед — шаг назад. Нога согнута в колене, а затем задрана вверх. Никаких чувств и эмоций. Все четко рассчитано и выверено… Вместо божественной музыки, что звучала мгновением раньше, лишь барабанная дробь да звуки бьющихся друг о друга браслетов.

Наконец Гера щелкнула напоследок костяшками пальцев и унеслась куда-то ввысь, оставив всех в недоумении.