Черный рыцарь - Тереза Медейрос Страница 24

До слуха Ровены донесся сладкий тенор певца и чей-то громкий гнусавый смех. Она замедлила шаги, выйдя на открытую галерею вдоль внутренней стены башни. Галерея вела к спиральной лестнице, спускающейся вниз. Завороженная потоками света и пышностью красок в зале, Ровена опустилась на колени и посмотрела сквозь столбики балюстрады вниз.

Свечи в зале были заменены яркими факелами. По всей длине широкого камина ревел огонь, отгоняя холодные сквозняки к самым отдаленным углам. Цепочка дам, хлопающих в ладоши, извивалась между мужчинами в соблазнительном танце. Мерцали искрящиеся шелка, взлетали надушенные рукава и платки. Гарета нигде не было видно.

Горстка игральных костей гремела по камням в центре кружка склонившихся на колено оруженосцев. Громкие крики выделялись порой на фоне общего шума. Ровена не удивилась, найдя там Марли, чьей единственной уступкой роскоши была надетая ею пара черных рыцарских нарукавников, стянутых из покоев Гарета. Ржавые ножны вызывающе гремели, когда она самодовольно проходила по залу.

Ее темные глаза искали кого-то на галерее. Ровена спряталась за деревянной колонной.

— Вы каждый раз оказываетесь в самых неожиданных местах.

Ровена подняла голову, услышав над собой мягкий голос.

Сэр Блэйн стоял, прислонившись к стене, сложив руки на груди. Уголок его рта был приподнят в улыбке.

— То вы спите в моем зале, то прячетесь за колоннами во время всеобщего веселья… Леди загадочных стремлений. Я спрашивал у Гарета, где вы пропадаете весь вечер. Он пробормотал: «Где-то здесь», — в своей обычной раздражающей манере. — Блэйн протянул руку Ровене.

Она приняла его руку, сердито прищурив глаза, и встала.

— А, вы тоже не забыли меня. — Его манеры и застенчивая улыбка, очевидно, приносили ему успех среди женщин. — Клянусь, что не имею ни малейшего намерения напасть на вас здесь, в галерее. В Ардендоне я просто принял вас за даму совсем другого сорта. Ну-ну. Зачем же кричать на меня. Я смотрю, вы научились у Гарета красноречию, пока были в Карлеоне.

Ровена открыла было рот и снова закрыла его. Она не сказала еще ни одного слова.

— Этого вполне достаточно, — продолжал он. — Я не потерплю подобного рода выражений от такой очаровательной дамы. Вам должно быть стыдно.

Ровена обрела наконец дар речи:

— Это вам, сэр, должно быть стыдно. Независимо от того, за кого вы меня тогда приняли, вы не должны были таким способом проявлять свое внимание ко мне. Рыцарям положено отличаться благородством и высокими моральными качествами. Даже даме не столь высокого происхождения необходимо оказывать уважение. Разве вы не почитаете рыцарский кодекс?

Блэйн аплодировал ей.

— Как сверкают ваши глаза! Вам к лицу такие речи! Еще, еще! Продолжайте.

— Я полагаю… — Ровена остановилась, сообразив, что он намеренно вовлек ее во все это. Ее сердитый взгляд сменился невольной улыбкой в ответ на озорную искорку в его карих глазах.

— Видите ли, моя прекрасная леди, в ту ночь я не только был одурманен вашей красотой, но и изрядно пьян. На следующее утро я проснулся с раскалывающейся головой, больным подбородком и тяжкими угрызениями совести. Как я мог так поступить с вами? Смиренно прошу вашего прощения.

Прежде чем Ровена успела ответить, он взял ее руку и повел по галерее.

Прямо под ними менестрель Мортимер склонился над своей лютней. Его лицо скрывалось за копной светлых волос. Какая-то дама в красном плюхнулась ему на колени. Он столкнул ее и извлек кислую ноту из натянутых струн. Смеющийся оруженосец занял ее место, и музыка Мортимера полилась весело и радостно. Зал взорвался хохотом.

— Гарет всегда говорил мне, что Карлеон — мой дом, так же как и его, — сказал Блэйн.

— И слова его запали вам в сердце, не так ли?

— Не столь глубоко, как ваши. Скажите, дорогая леди, что напоминает вам эта веселая пирушка?

Ровена оперлась локтем на поручень галереи, положив подбородок на руку, чтобы облегчить вес тяжелого плата.

— Мне это напоминает неудачную осаду.

— Отчего же неудачную? Осада не кровью и сражением, но музыкой и смехом, остроумием и наслаждением. Что может быть лучше, чтобы заставить петь женское сердце?

Ровена пожала плечами, делая вид, что не замечает страстных ноток в его голосе. Он оперся на поручень рядом с нею, стоя совсем близко, будто они много лет были друзьями.

— Что бы вы сделали, если бы сейчас под видом дружеской беседы здесь происходила истинная осада? Может быть, я поспешил сюда наверх только затем, чтобы похитить леди этого замка, пока его господин отсутствует?

— Марли — леди Карлеона.

Улыбка Блэйна заметно увяла.

— Марли не леди.

Ровена чуть отодвинулась от него. Ее взгляд беспокойно шарил по залу.

— Где же хозяин, о котором вы говорили?

— Возможно, во дворе. Обсуждает какие-нибудь скучные турниры или лошадиные стати.

— Вас интересуют другие вопросы?

— Предпочитаю вести изысканные беседы с дамами, если вы это имеете в виду.

— С дамами, которые вскоре кидаются к вашим ногам?

— Я предпочитаю тех, которые кидаются на меня с кулаками. И наносят довольно ощутимые удары. — Он потер свой гладкий подбородок, как будто боль еще напоминала о себе.

Ровена подавила улыбку. Трудно было не поддаться его обаянию.

— Я не намерена просить прощения, если вы этого ожидаете,

— О! Я готов ожидать целую вечность всего лишь одной просьбы от вас.

Ему, несомненно, предстояло подождать, ибо в этот момент в зал со двора вошел Гарет. Вошел один, а не в сопровождении группы смеющихся рыцарей, как ожидала Ровена. Он стоял, возвышаясь на целую голову над большинством мужчин в зале. Своим видом и манерами он походил не на веселого, радушного хозяина, а на чужака. Гарет высокомерно обвел глазами зал. Показалось ли Ровене, что смех сразу стал многозначительным, а промежутки тишины — более красноречивыми, или так было на самом деле? Пальцы Мортимера сильней ударили по струнам лютни, как будто желая наполнить неуместную тишину музыкой. Гарет принял бокал, предложенный ему какой-то дамой, и поднял его в насмешливом тосте за менестреля.

Осушив бокал, Гарет поднес руку дамы к своим губам. Она присела в реверансе, когда он поцеловал ее ладонь. Прядь светлых волос выбилась из-под серебристого плата дамы, и Ровена узнала в ней леди Алису.

Лицо Гарета приобрело расплывчатые черты. Неведомое ей ранее чувство пронзило все тело. Чувство это было мучительно острым, оно крошечными коготками раздирало ее душу. Блэйн наблюдал за ее липом, сохраняя бесстрастность взгляда.

Гарет поднял голову и взглянул на галерею. Ровена бросилась за колонну, прижавшись к ней спиной, как будто желая вдавиться в дерево и исчезнуть. Она крепко зажмурила глаза, поняв немыслимость своего поведения. Как могла она позволить Марли одеть ее как театральную марионетку, чтобы привлечь внимание Гарета? Теперь она более всего боялась его внимания.