Тень рыси - Виктория Холт Страница 24

Тот вечер откровений очень сблизил нас. Хотя, возможно, он стал слегка опасаться меня, решив, что слишком много рассказал своей подопечной.

Наконец начали готовиться к той поездке в Мельбурн, которую мы задумали раньше. Аделаиду и меня должен был сопровождать, кроме Стирлинга, еще один человек — кто-то из работников имения. Нам предстояло ехать верхом и провести две ночи в пути. Поэтому мы решили взять с собой только самое необходимое, заранее отправив остальное в город. Для нас с Аделаидой упаковали палатку, а Стирлинг и второй попутчик собирались спать под открытым небом. Мне уже не терпелось поскорее отправиться в это заманчивое путешествие.

Но каково же было мое разочарование, когда примерно за час до поездки я узнала, что сопровождать нас будет Джэкоб Джаггер.

— Почему он? — спросила я Аделаиду недовольно.

— У него дела в Мельбурне, и он решил воспользоваться этой возможностью.

— А я-то думала, он незаменим здесь, в поместье.

— Ну и что ж, теперь ему и отлучиться нельзя?

— Не нравится он мне, Аделаида.

— Он не хуже других.

— А как же тот случай с Мэри? Ведь он… принудил ее.

— Девушки всегда так говорят. Что-то мы ничего не слышали о принуждении, пока не выяснилось, что у нее будет ребенок. И потом, всякое случается. Отец понимает это и никогда в таких делах не бывает слишком суров. С Мэри здесь считаются, поэтому перестань жалеть ее и не очень строго суди Джэкоба.

Но не по душе был мне этот человек, что бы она о нем ни говорила.

Мы отправились рано утром. Сидя верхом, я наслаждалась той красотой, что окружала меня, слушала пение птиц, на время даже забыла о Джэкобе Джаггере и стала думать о Стирлинге.

Это было приятно. Он ехал рядом, иногда поворачиваясь ко мне, чтобы улыбнуться или показать что-нибудь любопытное. Как много он стал значить для меня. Стирлинг во многом напоминал своего отца, но был мягче, добрее его. К Линксу нельзя было оставаться равнодушным, не восхищаться им, не быть слепо преданным ему. К Стирлингу же я испытывала более теплые, земные чувства. Я и представить себе не могла дом без Линкса. Пожалуй, я думала о нем даже чаще, чем о его сыне, хотя знала, что люблю Стирлинга. Я верила, что настанет день, когда он сделает мне предложение, и я без колебаний приму его Линкс благословит нас (я не сомневалась, что именно этого он хочет), и мы будем жить в счастье и согласии до конца дней своих. Удача будет нам сопутствовать, хотя мы и откажемся от рудника: я постараюсь убедить в этом Стирлинга. Но тут мысли мои становились неинтересными, потому что в них уже не было места Линксу, словно он умер. Линкс… и вдруг умер! Это казалось невозможным. Ни у кого — даже у Стирлинга — не было такого мощного заряда жизненной энергии. Да, я обязательно постараюсь уговорить Линкса и Стирлинга бросить рудник. Невыносимо было знать, что люди умирают там от чахотки, невыносимо было видеть жадный блеск, который появлялся в глазах Линкса, когда он начинал говорить о золоте.

На исходе дня мы нашли место, где решили поставить палатку. Поблизости протекал ручей, так что вода у нас была. Аделаида обещала показать мне, как печь лепешки. В седельных вьюках лежал вареный бекон и немного баранины.

Какой чудесной была бы эта поездка, если бы не присутствие Джаггера. Должна признаться, что он очень хорошо умел разводить огонь, но при этом дотошливо объяснял, как это надо делать и как важно найти подходящее для костра место.

— Лесной пожар может начаться из-за пустяка, — сказал он, — и я надеюсь, мисс Нора, что вам не доведется его увидеть.

— Последний раз он был просто чудовищным, — вставила Аделаида. — Я уж думала, что сгорит поместье.

— Мы все так думали, — согласился Джаггер. Его полное лицо стало непривычно серьезным. — Нам очень долго пришлось оставаться в кольце огня. Я боялся, что пламя вот-вот охватит эвкалипты около дома, и тогда нам конец.

Я с трудом могла представить себе их ужас. Пожалуй, это сложно любому, пока он сам не испытает его. Да и не хотелось думать ни о чем страшном сейчас, лежа на ковре около уютного костра, где пеклись наши лепешки и кипятилась вода для чая.

— Ну как, нравится тебе. Нора? — спросил меня Стирлинг.

— Просто чудесно.

Он прилег рядом, опираясь локтем о землю.

— Я знал, что ты будешь довольна и не станешь вести себя, как все эти беспомощные существа, которые поднимают отчаянный крик при виде паука.

— Но мы ведь не для того отправились в эту поездку, чтобы ты сделал это открытие?

— Нет. Я всегда это знал. — Он улыбался той особенной улыбкой, которая мне так нравилась.

Я подумала:» Он любит меня, мы понимаем друг друга «.

Здесь, действительно, был мой дом. Мне предстоит прожить в нем до конца своих дней, испытать счастье. Линкс всегда будет его хозяином. Но, конечно же, добрым, снисходительным, лишь делающим вид, что он не таков. Он будет относиться ко мне как к дочери, уже сейчас он к этому близок. У меня появятся дети — моя жизнь была бы не полной без них. Линкс будет любить их и гордиться ими, а меня ценить еще больше за то, что я подарила ему внуков.

Как просто было мечтать тогда… Возможно, Стирлинг грезил о том же, о чем и я.

Когда стемнело, мы расселись вокруг костра, неторопливо беседуя о том, о сем. В тот момент даже Джаггер не казался таким противным. Аделаида рассказала, как однажды заблудилась во время остановки в дороге, пошла за водой, а возвращаясь к лагерю, сбилась с пути.

— Это так легко, — рассказывала она. — Кажется, что идешь по той же самой тропинке, — а их здесь так много и они ничем не отличаются друг от друга — и вдруг понимаешь, что сбилась с нужного направления. Это такое ужасное чувство.

— Я помню этот случай, — сказал Стирлинг. — Мы все разошлись искать тебя в разные стороны, а нашли всего в полумиле от лагеря. Ты ходила по кругу.

Аделаида вздрогнула.

— Ни за что этого не забуду. Пусть это послужит тебе предостережением. Нора. Никогда и никуда не ходи одна.

Я обещала. Мы немного поговорили, потом Стирлинг с Аделаидой спели песни, которые знали с детства — Эти песни об Англии очень любит слушать отец, — сказала Аделаида.

— Их пели английские дети еще задолго до того, как мы появились на свет.

Тем временем совсем стемнело. Мы с Аделаидой пошли в палатку. Свежий воздух и усталость так сморили меня, что я скоро уснула.

Утром нас разбудил птичий гомон над головой. Набросив на себя одежду, мы спустились к ручью умыться. Аделаида принесла воды, вскипятила ее в небольших котелках и заварила чай, который мы пили из жестяных кружек. Чай был на редкость вкусный.

Мы пустились в дорогу сразу после завтрака, состоявшего из лепешек, холодного бекона, а также варенья, которое Аделаида предусмотрительно захватила с собой.