Мой враг - королева - Виктория Холт Страница 24

Итак, королеве было что-то известно. Она заметила что-то и отправляла меня прочь, потому что не потерпела бы соперницу.

Злая и грустная, я покинула двор и направилась в Чартли. Роберт даже не пожелал попрощаться со мной. Он был настроен не рисковать своей вернувшейся славой и милостью королевы.

Я начинала подозревать, что он использовал меня, чтобы вызвать ревность королевы. Для такой натуры, как я, такое предположение было способно вызвать приступ бешенства. К тому же подстегивало мою ярость то, что тем самым он устранил и меня, и двор теперь был для меня закрыт.

Мне надо было его возненавидеть. Я была для него ничем иным, как средством удовлетворения временного желания. Я была обманута, как последняя простофиля.

Я поклялась себе, что однажды дам им обоим понять, что со мной так обращаться нельзя. Итак, я ехала в Чартли, и каково же было мое уныние!

Как ненавидела я теперь этот вид замка на скале, который отныне должен был стать опять моим домом и как надолго, кто знает?!

Перед моим отъездом со мной говорили родители: я так завидовала им, что они остаются при дворе! Отец был Хранителем королевских покоев, а мать – одной из фрейлин при спальне королевы.

– Самое разумное для тебя возвратиться в Чартли, Леттис, – сказал мне отец. – Слишком долго быть при дворе – вредно для молодых.

– Наверное, ты уже соскучилась по Уолтеру и детям, – добавила мать.

Я ответила, что в любом случае значительное время не увижу Уолтера и в Чартли.

– Он приедет туда, как только сможет, и подумай, что за радость будет увидеться с девочками.

Не могу сказать, что не испытывала радости от встречи с детьми, но они не могли заменить мне чудесной, насыщенной событиями жизни при дворе.

В первые дни я пребывала в глубокой депрессии: я постоянно думала о Роберте и его отношениях с королевой. Его опала не уменьшила силы ее чувств к нему, и я поневоле задумалась: а права ли я в своих выводах и не пересилит ли, наконец, ее любовь ее же предубеждений против брака?

Я раздумывала над тем, что она могла выяснить о наших отношениях. Я представляла себе, как он отрицает все, что было между нами, а если она ему докажет правду, то он скажет, что это ничто иное, как временное заблуждение оттого, что она постоянно отказывает ему в его величайшем желании.

И я поклялась, что однажды он мне за это заплатит. Я покажу ему, что меня нельзя просто выбросить, как ставшую ненужной, по своему усмотрению. Но, поостыв, я поняла тщету моих ярости и намерений. Я не в силах ничего сделать… по крайней мере, сейчас… Поэтому я стала искать утешения в семье, и, как ни странно, я нашла его.

Пенелопе шел шестой год, и она была здоровым и умным ребенком. Я ясно видела, как она походит на меня. Дороти была годом моложе, тиха, но по-своему интересна. Они были в восторге от встречи со мной, и родители были правы, говоря, что дети принесут мне утешение.

Вернулся и Уолтер. Он служил вместе с Эмброузом Дадли, графом Уорвиком, и очень с ним сдружился. Мне было интересно услышать об Уорвике, поскольку он был старшим братом Роберта и когда-то вместе с ним находился в Тауэре, приговоренный к смерти, по обвинению в попытке возвести на трон леди Джейн Грей.

Уолтер все так же нежно любил меня, как и в наши молодые годы, а я была все так же привлекательна. Но как же отличался он от Роберта, и я корила судьбу за то, что я замужем за Уолтером Деверо, в то время как есть в мире такой мужчина, как Роберт Дадли!

Однако он был предан мне, и я, по своей натуре, могла извлечь удовольствие и из отношений с Уолтером.

Вскоре я вновь забеременела.

– Теперь, – объявил Уолтер, – должен родиться мальчик.

Мы поехали в одно из сельских поместий Уолтера – Нетервуд, которое он считал более здоровым для меня, и там, в темный ноябрьский день, я родила сына. Должна признаться, я была в восторге, когда мне сказали, что это – мальчик. Уолтер был в восторге также и готов был на радостях сделать для меня что угодно: наконец я подарила ему то, о чем он мечтал, как любой мужчина – сына и наследника.

Стали думать, как назвать сына. Уолтер предложил назвать его в честь своего отца Ричардом или же Уолтером, но я заявила, что не хочу семейных имен, и что мне нравится имя Роберт.

Уолтер желал угодить мне и мальчик стал Робертом.

Я очень любила сына: с самого рождения он был красив и явно умен. Странно, но я должна была сознаться самой себе, что заботы о нем полностью поглотили меня. Мое сердце успокоилось, и, удивительнее всего, я перестала тосковать по дворцовой жизни.

Прошло восемь лет, прежде чем я вновь увиделась с Робертом Дадли. За это время в мире произошло множество событий.