Мой единственный - Джил МакНейл Страница 24

— Поехали. Эти туфли не предназначены для экскурсий. А вот еда меня бы очень привлекла.

Приезжает лифт, и Мак объясняет, что ждал меня в холле потому, что Билл, охранник, в своем развитии достиг уровня гладильной доски и не любит пользоваться телефоном. Поэтому, не долго думая, он просто говорит всем, кто приходит после шести часов, что сотрудник, с которым была назначена встреча, уже ушел домой. Мы спускаемся на подземную стоянку. Атмосфера напряженная, самое простое мне кажется запутанным. Мак все время переводит взгляд с меня на свои туфли и обратно. Двери лифта открываются, и мы идем к его машине, которая оказывается серым «БМВ» — из этих, огромного размера, которые, кажется, были изобретены специально для того, чтобы вывозить на обед весь Бундесбанк целиком. Мак шарит в карманах в поисках ключей и нажимает кнопку, при этом начинает звучать музыка и фары загораются, затем слышится щелчок замка и загорается свет.

— Ну, прямо агент 007.

— Да, и пожалуйста, не трогай никакие кнопки, а то мы взлетим.

— Хорошо. Можно, я поведу?

Мак молчит, бледнеет, потом говорит:

— Ну конечно. Страсть к технике?

— Нет, просто хотелось увидеть твою реакцию.

— Очень смешно. Ну что же, милости прошу, но если ты врежешься в стену, я не буду с тобой разговаривать весь вечер.

— Я думала, эти машины идут в комплекте с маленькими мужчинами в бейсболках за рулем.

Мак выглядит смущенным.

— Неужели у тебя вправду есть шофер? Где он, в багажнике?

— Он не шофер, это водитель фирмы. Я сказал ему, что он сегодня свободен, потому что ты поведешь. Это нам позволит сэкономить на такси.

— Это точно. Езда по дисконтной карте.

— Нет, правда. По крайней мере, это входило в условия при приеме на работу. Отдай мне должное: я бы не выбрал такую машину и водителя, если уж на то пошло, но у нашего председателя з…б на такие хреновины. А то, что есть у него, должно быть и у нас.

— Что, у всей компании? Или только у начальства? Если у всех и каждого здесь «БМВ» и водитель, то завтра же подаю заявление о приеме на работу.

— Ты будешь насмехаться весь вечер?

— Может быть. Я волнуюсь.

— Я тоже.

— Начнем сначала?

— Что?

— Иди сюда, я покажу тебе.

Мак усмехается и явно успокаивается.

— Если ты собираешься сделать то, что я думаю, нам лучше выехать со стоянки, подальше от камер наблюдения. А то у бедняги Билла случится сердечный приступ.

— Совершенно справедливо. Ты умеешь водить эту машину?

— Заткнись и садись.

Мы выезжаем со стоянки с бешеной скоростью, я откидываюсь назад и наслаждаюсь тем, что могу ехать простым пассажиром, что со мной бывает крайне редко. Внезапно из плеера раздается страшный шум, сопровождаемый какой-то пошлой песенкой. Мак выключает плеер и выхватывает оттуда диск.

— Извини, я слушал это сегодня утром для работы на следующей недели. Ужас, правда?

— Да уж, не подпоешь, только если ты не женоненавистник или наркоман какой-нибудь.

— Точно. Наш клиент именно такой. Так ты действительно хочешь ехать ужинать?

— Да.

— Твою мать.

— Это платье стоит целое состояние. Оно заслуживает того, чтобы его вывели в какое-нибудь крутое место поужинать.

— Может, завезем платье в Айви и поедем домой?

— Нет, я пообещала Лейле составить список всех знаменитостей, которых встречу там.

— Лейла?

— Лейла Лэнгтон, моя лучшая подруга. Ты ее знаешь?

— О боже! Я ее знаю. Она ужасна. У тебя много ужасных подруг?

— Куча. И она не ужасная, она замечательная.

— Ужасная, когда думает, что кто-нибудь собирается увести ее заказчиков.

— Ну, это можно понять. Еще она сказала, чтобы я не пугалась, если в один прекрасный момент она появится и попросит тебя выйти поговорить на минуточку.

Он смеется, а потом неожиданно наклоняется ко мне и останавливает машину:

— Так что ты собиралась показать мне на стоянке?

До ужина мы так и не доехали. Едва доехали до дома Мака. Заканчивается тем, что заказываем пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть снова в Лондоне, где можно заказать пиццу в два часа ночи. Настоящее блаженство быть у Мака в постели. Блаженство. Платье действительно замечательное, туфли не могу найти, мой новый лифчик объявляется победителем в номинации «Благородство намерения», но очень быстро изымается за ненадобностью. Я уже забыла, как же это прекрасно часы напролет проводить в постели с желанным мужчиной — не сравнить с привычными шоколадками и пультом дистанционного управления, хотя, конечно, и более утомительно. Между многочисленными и продолжительными порывами страсти мы говорим, говорим и говорим.

Мы «всплываем на поверхность» к обеду в субботу. Я понимаю, что нужно скоро уходить, чтобы зайти домой переодеться, прежде чем пойти за Чарли. Мак пугает меня предложением отвезти меня домой, познакомиться с Чарли, а потом дать ему успокоительное, чтобы он заснул поскорее. Я объясняю, что Чарли может не понравиться, если я приеду домой с незнакомым человеком, и он вообще может отказаться садиться в машину, не говоря уже об успокоительном, и мы решаем, что я поеду домой, а Мак приедет к нам ближе к вечеру.

Еду домой в полушоковом состоянии. Кейт смотрит на меня и говорит:

— Ну и ну. Ничего себе мужик.

— Да. И он приезжает сегодня, чтобы повторить. Как ты думаешь, мне не следует так увлекаться?

Она смотрит на меня, и обе заливаемся смехом.

— О боже, я забыла! Твои сережки. Боже мой, я не представляю, где они!

Звоню Маку на мобильник и прошу его поискать их. Он перезванивает через пять минут и говорит, что одну нашел под кроватью, вторую на лестнице, и если это настоящие изумруды, то он оставит их себе. Объясняю Кейт, что ее драгоценности в целости и сохранности, и тут Чарли сбегает по лестнице и чуть не сбивает меня с ног, и мы сидим, обнявшись, пока он рассказывает мне, какими удивительными вещами он занимался. Я уверена, что они не такие замечательные по сравнению с теми, которыми занималась я, но вслух этого не говорю. Согласно его списку замечательных дел, они распивали колу в постели, кидались мокрой мочалкой в спящую Фёби, потом убегали и прятались в саду. Я собираюсь пристыдить его, но Кейт говорит, что Фёби получила по заслугам за проделку с садовым шлангом, из-за чего сумка Чарли полна мокрой одежды. Я благодарю ее и обещаю встретиться попить кофе, как только подвернется случай куда-нибудь отправить детей.

Чарли совершенно без сил, сидит счастливый и смотрит телевизор, изредка прерываясь для того, чтобы рассказать мне что-нибудь из своего восхитительного времяпровождения с Джеймсом. Он даже благосклонно соглашается принять ванну и поужинать пораньше. Я говорю ему, что ко мне должен заехать друг, но он уже заснет до того времени.