Испанская роза - Ширли Басби Страница 24

Морган охотно признавал себя уроженцем Уэльса и даже гордился этим, был образован, что явно свидетельствовало о его благородном происхождении, но за все время, проведенное вместе, Габриэль никогда не слышал, чтобы Морган хоть словом обмолвился о своих предках. Это было несколько странно, потому что его дядя, сэр Эдвард Морган, получил из рук Кромвеля дворянское звание и был вице-губернатором Ямайки, пока в 1665 году не погиб во время нападения англичан на голландский остров Св. Евстахия.

Морган редко упоминал своем родстве с бывшим вице-губернатором, хотя не так давно женился на второй дочери сэра Эдварда, Марии Элизабет. Не находя ничего удивительного в том, что его друг не любит говорить о покойном, Габриэль считал очень странным, что Морган никогда не вспоминал о жизни в Уэльсе, ни разу даже словом не намекнул на свою родословную, да и появление его на Антильских островах до сих пор оставалось загадкой. Он никогда не говорил о прошлом, даже с самыми близкими друзьями, и был просто Гарри Морганом, — умным, хитрым, абсолютно беспринципным малым, к тому же отчаянным драчуном. Помятуя о скрытности Моргана, Габриэль гордился тем, что тот для такого откровенного разговора выбрал именно его.

Он отошел от окна и, подойдя к Моргану, присел на краешек стоящего рядом с креслом дубового стола. Скрестив руки на груди, он какое-то время молча рассматривал серебряную пряжку на своей туфле.

— Ребятам это не понравится, — сказал он наконец, посмотрев Моргану в глаза.

— К черту! — фыркнул тот. — Я и не собираюсь им говорить! Во всяком случае пока, — поправился он.

— А что губернатор? Модифорд знает, что ты затеял? Он разрешил тебе этот набег?

На смуглом лице Моргана появилась хитрая улыбка.

— Он произвел меня в полковники, приказал собрать из добровольцев экипаж капера и взять в плен испанцев, чтобы выяснить, действительно ли сеньоры готовят флот для набега на Ямайку. Разговоры об этом идут уже несколько месяцев… К тому же приказ ограничивает мои действия захватом только испанских кораблей… К сожалению, сам документ куда-то запропастился, — сказал Морган после небольшой паузы, и в его взгляде появилось жуликоватое выражение. — Боюсь, что придется все брать в свои руки, — добавил он с серьезным видом.

— Ради всего святого, Гарри! — не выдержав, рассмеялся Габриэль. — Второго такого плута, как ты, пожалуй, больше не сыскать.

— Думаю, ты прав, — сказал Морган дружелюбно. — Я тебе ведь говорил, что собираюсь стать величайшим в истории пиратом?

Он резко подался вперед, и на лице его появилось напряженное выражение.

— Братство избрало меня своим адмиралом, но ты же прекрасно знаешь, насколько эти люди грубы и непредсказуемы. Если им откровенно рассказать, что я затеял, они моментально разбегутся, решив, что я ставлю перед ними непосильную задачу. А я знаю — это можно сделать!

Морган потихоньку распалялся.

— Зачем бороздить моря в поисках галеонов, перевозящих ценности испанской казны? Ведь мы никогда не знаем точно, пересекутся ли наши пути, так же как никогда не бываем уверены в том, что сможем отсечь нужное нам судно от охраняющего его военного корабля. Не проще ли взять сразу несколько богатых торговых кораблей, пришедших из Испании, в одном месте и в одно время? Пуэрто-Белло весной! — он произнес это, смакуя звучание каждого слова, перекатывая их на языке, как хорошее вино. — Когда я буду разговаривать с другими капитанами, ты поддержишь меня? Ты со мной? — спросил он, бросив на собеседника нетерпеливый взгляд.

Габриэль кивнул.

— Да, я с тобой, — сказал он спокойно и твердо. — Это сумасшедшая идея, Гарри, но если кто-то и сможет ее осуществить, так только ты, — грустная улыбка тронула его губы. — Кто знает, может быть, мне повезет и я найду там кого-нибудь из Дельгато.

Морган согласно кивнул. Он хорошо знал Габриэля и понимал, как мечтает его друг встретить корабль, принадлежащий Дельгато. И не столько встретить корабль, сколько скрестить шпаги с Диего Дельгато.

За эти годы им многих доводилось брать в плен, но никто из рода Дельгато ни разу не попался в их сети, а Мария была единственной, кого мечтал захватить Габриэль Ланкастер.

— Ты так ничего и не слышал о судьбе своей сестры? — спросил Морган. — Не знаешь, жива ли она?

Слова друга резкой болью отозвались в сердце Габриэля, и, отвернувшись в сторону, он бесстрастно ответил;

— Нет, мне ничего не известно ни о Каролине, ни о Дельгато. — Пальцы его непроизвольно сжались в кулак. — Но однажды.., однажды, Гарри, я узнаю.., и тогда… — Он резко тряхнул головой, как бы отгоняя черные мысли, и, сосредоточившись, вернулся к предмету их разговора. — Что ты сейчас скажешь остальным? И куда направишь первый удар? Морган откинулся на спинку кресла.

— Я бросил клич и послал в Тортугу и другие места, где есть наши ребята, сообщение о том, что желающие вместе с Гарри Морганом совершить налет на испанцев встречаются в конце месяца у Большой банки в двенадцати милях к западу от побережья Кубы. Там мы и решим, где нанести первый удар. Кроме всего прочего, я должен добыть губернатору испанских пленников. Ну а после Кубы… — он широко улыбнулся, — после Кубы будет Пуэрто-Белло!

Когда Гарри Морган ушел, Габриэль еще долго стоял у стола, тупо уставясь на опустевшее кресло. С тех пор как его освободили и он присоединился к пиратам Моргана, не проходило дня, чтобы он не думал о Каролине, не молил Господа дать ему силы совершить удачный набег на цитадель испанцев в Карибском море — Эспаньолу, не мечтал о том, что каким-то невероятным образом все-таки найдет сестру и, вызволив ее из неволи, возьмет в плен Марию Дельгато. Но проходили дни, недели, месяцы, и мечта его понемногу тускнела. Его не покидала мысль о том, что Каролины больше нет в живых, а Мария Дельгато… Он со злостью гнал от себя мысли об этой девушке, стараясь сосредоточиться на судьбе сестры. Если она и выжила в тяжелых условиях, в которых содержались английские невольники, то ее наверняка могли погубить тропические болезни и лихорадка. Несмотря на то что он старался привыкнуть к мысли о смерти Каролины, простой вопрос Моргана разбередил старую рану, которая, казалось, не заживет никогда.

Габриэля постоянно терзало чувство вины перед сестрой. Иногда, в самые тяжелые моменты жизни, дикая, почти неуправляемая жажда возмездия начинала раздирать его изнутри, пока не становилась такой же всепоглощающей, как в былые времена. Парадокс заключался в том, что сейчас, когда для него наступали трудные дни, он мог иногда сутками не вспоминать о сестре, но мысли о мести, которую он придумает для Дельгато, были с ним всегда. Особенно мысли о том, что он сделает с Марией Дельгато, окажись она в его власти…

Еще более странным, временами доводившим его до неистовства явлением казалось то, что, оплакивая безвременную смерть Элизабет и гибель еще не родившегося ребенка, он не мог, как ни старался, вспомнить черты покойной жены. И в то же время в его памяти легко всплывало прелестное личико Марии Дельгато; он до мельчайших подробностей помнил каждую из сладостных минут, проведенных с нею на поляне, ощущения, которые испытывал, сжимая девушку в объятиях, вкус ее губ.