Колдовское наваждение - Аннет Клоу Страница 24

Дрожащими руками, торопливо Патриция собирала свои вещи. Скоро за ней приедут, а она еще не готова. Ей не хотелось, чтобы экипаж с солдатом-янки долго стоял у их дома. Она беспорядочно бросала в чемодан платья и обувь, ночные рубашки и драгоценности.

В голове все хаотично перепуталось, но одна мысль беспрерывно возвращалась. Она думала, что ждет ее впереди. Стыд и одновременно желание быть с ним боролись в ее сознании.

Проститутка майора армии янки! Весь город будет презирать ее. Она станет позором семьи. Патриция не сомневалась, что все родственники, так же, как Федерико, отвернутся от нее и скажут — даже смерть была бы лучше. Все будут показывать на нее пальцем, и она никому не сможет прямо смотреть в глаза. Жизнь с Эмилем Шэффером будет для нее сущим адом.

Покорившись ему, она лишилась всякой защиты и помощи. Он будет делать с ней все, что захочет. Она задрожала. Увидев его в гневе, она поняла, каким жестоким он может быть. И еще… Ее сердце забилось в груди сильнее… Что она будет испытывать, когда он станет ее целовать? Мысль о его страстных поцелуях, о его умелых ласках заставила ее трепетать.

«Нет, это невозможно», — успокаивала себя Патриция, ведь она теперь прекрасно знает, какой он негодяй. Она презирала его и знала его намерения. Он добивался только одного — затащить ее к себе в постель. Господи, как трудно теперь ей придется!

Патриция закрыла крышку последнего чемодана и заперла его на замок. Несомненно, она что-нибудь забыла…

Предстояло самое трудное для нее — объясниться с матерью. Малодушием будет ее тайный отъезд, и никакая записка не сможет оправдать его. Вся трепещущая от страха, Патриция вошла в гостиную. Тереза сидела, откинувшись в кресле, и все еще плакала о Федерико.

— Мама, все в порядке, — сказала Патриция. — Майор Шэффер уже отпустил Федерико.

— Что? — переспросила Тереза, не веря своим ушам. Она приподнялась, и на лице ее смешались удивление и облегчение.

— Ну как это все произошло? Что случилось? — спросила Тереза.

— Я заключила сделку с майором, — прямо сказала дочь. — Он согласился отпустить Федерико в том случае, если я стану его любовницей.

Миссис Колдуэлл взглянула на свою дочь как на сумасшедшую. Все, что она услышала, было подобно грому среди ясного неба.

Тереза только и сумела прошептать:

— Патриция, ты, должно быть, шутишь?

— Нет, мама. Не шучу.

— Патриция! Ты не можешь этого сделать. Я не разрешаю тебе это делать!

— Уже поздно, мама. Дело сделано. Майор Шэффер уже отпустил моего брата. Теперь я… Я должна переехать в его дом.

— Что? Ты собираешься сделать это открыто? Боже! Ведь каждый узнает об этом, и я не смогу больше показаться на людях.

— Ты можешь отречься от меня, если это тебе поможет, — откровенно предложила Патриция с горечью в голосе. — Федерико уже отрекся.

— О, нет! Я просто не вынесу этого позора. Это уж слишком! — закричала Тереза и разрыдалась. — Как ты посмела? Какой позор! Лучше бы мне умереть! — причитала она.

Патриция почувствовала, как сжалось в груди ее сердце. Она ожидала такой реакции со стороны матери и понимала, как трудно будет все это вынести. Но почему никто из них не пожалел ее, не спросил, почему она пожертвовала собой? Неужели никому нет дела до того, что она спасла Федерико жизнь?

— Мама, я вынуждена была сделать это, — сказала Патриция, обращаясь к матери. — Только так мне удалось спасти жизнь Федерико. Неужели ты не понимаешь? — настаивала на своем Патриция.

— Я только вижу одно, что ты разбила мое сердце и сердце своего отца. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна, — сказала Тереза.

Вскоре к дому подъехал экипаж, которым управлял дружелюбный корпорал. Это он указал ей дорогу в кабинет Эмиля, когда она пришла в штаб-квартиру армии. Корпорал спрыгнул на землю, быстро погрузил ее чемоданы, коробки со шляпками, а затем помог ей взобраться в экипаж и усадил ее на высокое сиденье напротив себя. Он был неразговорчив, хотя и бросал любопытные взгляды на свою спутницу.

Патриция поняла, что заниматься переселением южанок в квартиры офицеров-янки было для него привычным явлением. Она ехала молча и не собиралась разговаривать с ним. Но не только ее извозчик проявлял к ней любопытство. Она видела быстрые, удивленные взгляды прохожих. Несомненно, некоторые знакомые узнали ее, и Патриция хорошо понимала, что к вечеру об этом будет уже знать весь Новый Орлеан. Ей было бы намного легче самой прийти в дом к Эмилю. Но она знала, что этот переезд в экипаже был задуман как очередное унижение для нее.

Они остановились перед небольшим, но очень красивым домом, который был обнесен черной металлической решеткой с изящным орнаментом. Корпорал помог Патриции выйти из экипажа и вежливо открыл перед нею ворота из кованого железа, пропустив ее вперед. Патриция вошла в небольшой красивый садик, разбитый перед домом. Рядом с узкой, уложенной кирпичом дорожкой, росли яркие цветы. В центре садика находился обложенный камнем фонтан. Высокие кирпичные стены вокруг были увиты виноградной лозой и благоухающей жимолостью. Под большим раскидистым деревом стояла кованая железная скамейка. На ней можно было посидеть и полюбоваться садом, цветами. Все здесь радовало глаз и успокаивало сердце.