Повод для служебного романа - Синди Майерс Страница 24

Он покачал головой:

– Я не смогу хорошо прицелиться, если не высунусь. И сразу стану для них хорошей мишенью.

– Что ты собираешься делать?

– Хочу их немного озадачить. Чтобы они встревожились не только из-за нас двоих, а по другой причине. – Он начал спускаться туда, откуда они пришли.

– Куда ты?! – крикнула она и поспешила за ним.

– Мне надо отыскать пару штуковин.

Возвращаться обратно по знакомому пути было намного легче, чем прежде подниматься. Он упорно, невзирая на боль, полз вперед, сосредоточившись на своем плане. Если этот план не сработает, им с Эммой несдобровать. Хотя, может быть, им следовало просто ждать помощи. Другие рейнджеры наверняка уже их ищут.

А что, если охранники наверху потеряли терпение? И решили спуститься в шахту? У него с Эммой всего лишь один пистолет, а у них автоматические винтовки с лазерными прицелами. Шансов мало, и лучше в перестрелку с ними не вступать.

Он остановился у входа в нишу с ракетой и начал расстегивать рубашку.

Эмма нашла в себе силы пошутить:

– Не могу сказать, что мне не нравится видеть вас обнаженным, капитан, но сейчас для стриптиза не самое подходящее время.

– Бинты снимать некогда. – Он протянул ей руку. – Попробуй разорвать рубашку и стянуть ее с меня.

– Еще интереснее. Что ты задумал?

– Мне нужна полоска ткани. Сделаю фитиль.

Она не стала спрашивать: «Фитиль для чего?»

Вместо этого крепко сжала край его рубашки и рванула, разорвав ее пополам; потом отдала Грахаму.

– Послушай, а ты не можешь разорвать ее на не очень широкие полоски?

Пока она возилась с тряпками, он взял из кучи мусора две бутылки из-под колы. Затем подошел к канистрам в углу. Поднял одну, тряхнул и удовлетворенно кивнул. Потом наполнил обе бутылки на две трети жидкостью из канистры и вернулся к Эмме, стараясь не пролить горючее.

Она сморщила носик:

– Это что – бензин?

– Совершенно верно. – Он опустился на колени и засунул в каждую бутылку по полоске ткани.

– Коктейли Молотова?

– Точно. В бейсбол играла? Бросишь такую бутылку футов на тридцать?

– Попробую. А куда целиться?

– В их джип. А вторую я постараюсь бросить поближе к ним самим. Пока они придут в себя после взрывов, мы улизнем.

– У тебя есть зажигалка?

– Есть. – Он заглянул в свой пакет первой помощи. – Как только брошенные бутылки загорятся, надо бежать как можно скорее. И смотри, не пролей на себя бензин, пока будем карабкаться по камням.

– Нам ведь не надо спешить? Буду подниматься осторожно. И вот. Лучше без них. – Она сняла туфельки на шпильках и положила их в пакет. – Может, потом надену, но сейчас лучше без них.

Он перебросил лямку пакета через плечо, и они, каждый с бутылкой в руке, начали пробираться обратно к выходу из шахты.

– Для хорошего броска тебе придется встать, – сказал он. – И это будет самый опасный момент, потому что они могут тебя увидеть и выстрелить. Так что я буду бросать первым.

– Какое рыцарство!

– Это не рыцарство. Я сильнее и могу бросить бутылку дальше, поэтому мне не нужно высовываться. – Конечно, дело было не в его силе. Но надо же Эмму защитить! А как ее убедить? Только сыграв на ее чувстве справедливости и независимости. Логику и факты она ценила больше заботы о ней.

– Поразительно! Чудеса, да и только! Видите ли, он своей израненной рукой бросит бутылку дальше меня!

– Эмма, сейчас не время для колкостей. Я буду бросать первым, а ты после меня.

– Я оспариваю не твои приказы, а твою аргументацию. – Она шагнула к нему и поцеловала в щеку, нежно-пренежно, совсем не в тон их легкой перепалке. – Спасибо, что стараешься отвлечь меня от черных мыслей. И от лишних сантиментов. Иначе не знаю, как бы все это выдержала.

– Сантименты оставим на потом. – Он взглянул ей в глаза. А если это их последние минуты на земле? Тогда пусть он запомнит ее такой – прекраснее, чем когда-либо. – Мы отсюда выберемся, – твердо сказал он.

Она кивнула:

– Верю тебе.

Он слегка приобнял ее.

– Зажигалка у меня в кармане. Тебе надо будет зажечь фитили.

Она достала зажигалку и замешкалась.

– Извини. Руки трясутся.

– Ты все делаешь хорошо. Подожги мою бутылку, а как только я ее брошу, поджигай свою и тоже бросай, а затем беги как ошпаренная. Направо и как можно дальше от них.

– О’кей. – Она глубоко вздохнула. – Ты готов?

– Готов.

Она щелкнула зажигалкой и поднесла пламя к фитилю, который начал тлеть, а потом загорелся.

– Отойди, – сказал Грахам и замахнулся для броска.

Бутылка описала дугу, опустилась на укрытие охранников и взорвалась, опалив все вокруг. Грахам отступил в сторону, а Эмма заняла его место. Она бросила бутылку махом снизу, но так же точно попала в цель. Коктейль Молотова упал на переднее сиденье джипа.

– Бежим! – крикнул он и выскочил из шахты.

За пару кроссовок Эмма поклялась бы месяц не есть своего любимого шоколада. Острые камни царапали ее ноги, она то и дело спотыкалась о кочки, копила синяки и ссадины. Но страх – отличный анестетик. Боли она почти не чувствовала и неслась, виляя между валунами и кустами. Ей не хватало воздуха, по ее лицу струились слезы, а в одном колене ныло. Но она продолжала бежать, боясь остановиться и не рискуя даже обернуться назад.

Ей казалось, что прошел целый час, хотя на самом деле пролетело десять минут. Грахам сбавил шаг и опустился на землю у большого валуна.

– Давай… передохнем… минуту… – тяжело дыша, промолвил он.

Она рухнула рядом и положила голову на согнутые колени.

– Что там происходит? – спросила она.

– Вижу свет от пламени. Наверное, стараются его потушить. Похоже, нас они не преследуют.

– Но потом наверняка бросятся за нами. И догонят без особого труда. – Она посмотрела на свои израненные ноги. – А без обуви мне далеко не уйти.

Он достал из пакета пару толстых носков.

– Надень их. Помогут не помогут, но все же лучше, чем ничего.

Она натянула носки.

– Что еще есть в твоем волшебном пакете? Как насчет шоколадки?

– Шоколадки нет. Термозащитное покрывало, скотч, свисток, зеркальце и огниво. Основное снаряжение для выживания в чрезвычайной ситуации.

– И носки.

– С мозолями ты бы далеко не ушла. Если будет совсем худо, я тебя понесу.

Она представила, как Грахам пытается ее тащить. С ее-то пятью футами одиннадцатью дюймами роста и отнюдь не хрупкой фигурой. Она хмыкнула: