Великолепный век - Пола Льюис Страница 24

Она хотела ответить так же цинично, но не могла — его близость вызывала безумную слабость. Еще несколько минут назад Глория поклялась, что не будет реагировать на него, но сейчас клятва казалась невыполнимой.

Все тот же медленный, неукротимый огонь сжигал ее изнутри. Неужели это чувство к нему было таким всепоглощающим?

Джеф часто являлся ей в сновидениях и всегда в образе властелина положения. Вот и теперь, когда сны неожиданно стали явью, она не могла устоять перед чарами. Сопротивление бесполезно.

Мужчина пристально взглянул на горящие щеки Глории, и его глаза сверкнули. Искуситель прижал ее к своему телу так, чтобы она почувствовала, какое возбуждение он испытывает, и Глория сама испытала то же лихорадочное томление.

О господи, как ей хотелось, чтобы их тела соединились. Как умело он заставлял чувствовать, оживать в его объятиях. Так сладостно… Она стояла, не двигаясь, наслаждаясь каждым мигом пребывания в этом раю.

— Джеф! — вдруг вырвался у нее протестующий возглас.

— Что?

Его рот был напротив ее рта. Сколько времени прошло с тех пор, как он прикасался к ней, с той ночи в лондонском доме, когда он почти повалил ее на пол в гостиной? Как она ошибалась, почувствовав облегчение, оттого что не тронута им. Ведь эти прикосновения дарят необыкновенное счастье.

Сильная рука массировала ей спину, вызывая чувственное и томное расслабление во всем теле, пока вожделение не заставило забыть обо всем на свете.

— Джеф, — простонала она, руками обвивая его шею.

— Что?

Глория почувствовала теплое дыхание рядом с ухом.

— Пожалуйста, не надо.

— Пожалуйста, или не надо? — дразнил он.

— Не надо.

— Не надо что? — Она снова услышала подразнивающие нотки в его голосе. — Я ведь не делаю ничего, не так ли?

Глория подняла глаза, неуверенная, действительно ли понимает его намерения.

— Джеф, — начала она, но мужчина покачал головой.

— Нет. Мы слишком долго ждали. Ты хочешь этого, Глория. Хочешь так же сильно, как и я. Но если потребуешь остановиться, я подчинюсь.

Глория сделала глубокий вдох, чтобы произнести нужные слова, но они застыли на губах. В благодарность его губы нежно прикоснулись к щеке, и она начала дрожать так сильно, как будто кто-то очень напугал ее.

Джеф оторвался и посмотрел на нее, и его прекрасные глаза затуманились.

— Все хорошо, — бормотал он. — Все хорошо.

Джеф опустил Глорию на кровать, не выпуская из объятий. Она лежала на стеганом покрывале, чувствуя теплоту мужского тела. Слишком просто поддаться соблазну, и она тряхнула головой, будто желала избавиться от наваждения.

— Не все хорошо, — сказала она, но голос звучал вяло и сонно, и все клятвы были уже забыты.

— Позволь мне все сделать хорошо, — улыбнулся Джеф. — Позволяешь, милая?

Глория закрыла глаза, чтобы не видеть, что он делает, как будто бы наблюдение делало ее сообщницей, но от этого еще острее чувствовала, как его пальцы скользнули под шелковую блузку. Кончики грудей стали твердыми. Она открыла глаза, потому что не могла больше сопротивляться. Лицо любовника выражало восхищение.

— Моя прекрасная Глория, восхитительное и непредсказуемое создание, — шептал он, расстегивая блузку. — Снаружи чопорная, а под одеждой прячущая так много женственного. Длинные, длинные ноги в шелковистых колготках…

Джеф расстегнул блузку и снял с нее бюстгальтер, обнажив полные неистово напряженные груди. Длинные, чувствительные пальцы касались их с такой нежностью, что она вскрикнула от наслаждения.

— Видишь, как сильно ты хочешь меня, — улыбнулся он.

Джеф вздохнул, и она пристально посмотрела ему в лицо, ошеломленная силой почти животного желания: глаза сузились до щелок, а их цвет полностью затмили черные зрачки. Каждая черточка лица приобрела необыкновенную четкость, смуглая кожа казалась натянутой на кости. Даже рот, полный и чувственный, с причудливыми изгибами в уголках, сейчас представлял сплошную прямую линию.

Он взял ее руку, провел по твердым мускулам своей груди под рубашкой и задержал на животе. Теряя рассудок, Глория почувствовала его пульсирующее напряжение.

Сейчас это уже не тот мужчина, который любил ее в сумасшедший уик-энд в юности. Он стал намного старше, намного опытнее, и с годами пришло зрелое желание, которое теперь пугало. В его руках она была такой же послушной, как тесто. Глория вздохнула, а пальцы Джефа тем временем уверенно продвигались к ее груди.

— Мы будем заниматься любовью, ты знаешь об этом? — прошептал Джеф.

Глория почувствовала пламя, скользящее по ноге. Джеф тихо, мучительно застонал, добравшись до бедра, и его пальцы начали нежно поглаживать кожу.

Возможно, если бы он ничего не говорил, физическая близость и состоялась. Но его горькие слова отравляли приподнято-чувственное настроение.

— А твой муж тоже к тебе так прикасался? И так же заставлял мучиться? — язвительно шептал он, сжимая рукой нежною мякоть ее бедра.

Выскользнув из-под него, Глория вскочила с кровати. Джеф перевернулся на спину, положив руки под голову, но взгляд его стал твердым как скала. Глаза женщины растерянно смотрели на него, и взгляд стал еще растеряннее, а румянец — ярче, когда она увидела, как сильно Джеф возбужден.

Глория покачала головой.

— Джеф, я одна из тех старомодных особ, которые могут быть преданы одному человеку всю свою жизнь.

Его глаза удивленно замерли на ее лице.

— Если ты пытаешься сказать что-то существенное, то продолжай, но избавь меня от загадок.

В этот момент Глория действительно его ненавидела. За ложь, за то, что он осмеливается подозревать и упрекать ее, когда столько темного и неведомого в его собственном поведении. Но она ненавидела и себя за то, что не могла подавить своих чувств.

— Ты хочешь знать, почему я убежала тем утром? Но только не пойму, как такому умному человеку истинная причина не пришла в голову. — Глория замолчала, увидев внимательный взгляд, и, почувствовав уже маленькую победу, продолжила: — Я узнала в то утро кое-что. Например, что у тебя есть невеста, Джеф, и что наши встречи — всего лишь маленькое удовольствие для тебя.

Ни тени удивления не отразилось на лице мужчины — только холодный, твердый взгляд, и лишь по чуть приподнятым бровям и выражению интереса на лице можно было понять, что ему небезразличны эти слова.

— Я проснулась среди ночи и увидела, что тебя нет рядом. Ты стоял на балконе, — горячо продолжала она, — закутанный в полотенце. Я слышала твои проклятия, повторяющиеся снова и снова, и мне казалось, что ты жалеешь о случившемся. Затем ты пошел в ванную, и когда принимал душ, зазвонил телефон. Твоя невеста приняла меня за горничную. Твоя невеста! — подчеркнула Глория, и обида, которую она сдерживала слишком долго, выплеснулась в ядовитом словесном выпаде.