Любовь до полуночи - Никки Логан Страница 24

– Получай, Блейк, – захихикала Одри.

Одри смеялась. Что это, один из предвестников апокалипсиса?

– Это была не я, – прошептала она, глядя в потолок.

Он нежно толкнул ее влажным плечом:

– Я же говорил.

– Да, говорил.

– А сейчас ты мне веришь?

– Да, – вздохнула она. – Верю.

Потом опять наступила тишина.

Оливер изучал сложную лепнину на потолке и размышлял над словами, которые он никогда не должен был – или не хотел – произносить. Он поймал себя на том, что необъяснимо нервничал, но не стыдится собственной трусости.

Так… а теперь что?

Именно это он хотел знать. Одна его половина боялась, а другая затаила дыхание в предвкушении ответа. Потому что уйти от того, что только произошло между ними, было бы преступлением. Только что женщина, которую он так давно и страстно желал, в наслаждении извивалась под ним.

До сих пор он не заводил долгосрочных отношений. Просто не решался. Он потерял годы, ожидая женщину с правильным сочетанием качеств. Доброта, и любопытство, и ум, и элегантность, и дикая, необузданная чувственность – все это объединилось в одной богине.

Ему просто не найти женщины на планете, которая бы лучше подходила ему.

А это означало, что он мог получить этот замечательный подарок, который предлагала ему Вселенная, но не мог сохранить его.

Потому что Одри представляла собой слишком большую ценность, чтобы позволить ей связать жизнь с кем-то настолько испорченным, как он.

Секс менял людей. Особенно женщин. Таких, как Одри, вдвойне. Она не была девственницей, но он был готов поставить любые деньги на то, что сегодня у нее был первый по-настоящему хороший секс, а подобные трансформации, как правило, заставляют женщин думать о будущем. Планировать.

А он не строил планов на будущее. Он просто не мог.

Существует несколько способов обмана в отношениях. Он никогда по-настоящему не изменял ни одной женщине, с которой встречался, но он не был откровенен ни с одной из них – они не знали, что недотягивали и никогда не дотянут до планки, заданной одной определенной женщиной. И не догадывались, что их отношения с Оливером всегда останутся лишь поверхностными и непродолжительными.

Он мог делать все что угодно – упорствовать, давать им шанс, пытаться узнать друг друга, – но с того самого момента, когда он понимал, что вновь ошибся, остальное время, проведенное ими вместе, было одним сплошным обманом.

Такой же неверный и жестокий, как его отец. С каждой из них.

Так он начал специализироваться на краткосрочных связях. Свои самые продолжительные отношения он приберегал для женщин, которые не менялись с первого свидания до последнего. Для предсказуемых женщин, которые не искали большего. С ними он проводил по нескольку месяцев.

Одри была не из тех женщин, которых он просто целовал на прощание после нескольких страстных недель. Оливер и так уже сделал очень много, чтобы вообще с ней не прощаться. Он испытывал нежные глубокие чувства к Одри, потому что не мог иначе.

Но он также не хотел просто воспользоваться ею – и причинить боль. Он ведь сам стал свидетелем того, что случилось с женщиной, вынужденной жить с постоянными изменами мужа. Эта боль медленно разъедала ее изнутри.

Он не хотел обрекать Одри на такую же муку, наблюдать, как тускнеют ее глаза, как она чахнет рядом с ним, понимая, что он эмоционально отдаляется от нее и исчезает из отношений.

Как он всегда это делал.

Нет. Он был не готов поступить так с женщиной, которую считал совершенством. К кому он был неравнодушен. Кого бы он мог даже любить, если бы имел хоть малейшее представление, что, черт возьми, это значит.

А учитывая гены, его шансы выяснить это в ближайшее время были очень невысокими.

Но просто лежать здесь и мучиться сомнениями тоже не выход. Лучше открыто поговорить об этом.

«Просто спроси!»

– Что будем теперь делать? – выдавил он. Самые длинные четыре слова в его жизни.

– Зависит от того, который сейчас час.

Ладно. Э-э, не то, чего он ожидал. Он вытянул шею, чтобы посмотреть на свои швейцарские часы.

– Почти шесть.

Что означало, что Одри провела здесь уже восемь часов.

Она перевернулась на живот и зарылась в изысканные подушки.

– У нас еще половина дегустации впереди.

Она думала о еде? В то время как он лежал здесь как испуганный четырнадцатилетний подросток?

– Ты серьезно? Я думал, что предложил тебе равноценную замену.

Ее улыбка Моны Лизы ничего не выдавала.

– Ты же сам сказал, что нам нужно восстановиться после акта любви. Заодно мы могли бы размять ноги – совершить вылазку в ресторан.

«Размять ноги». Как будто они провели тяжелый день за рабочими столами. Он изучал ее, пытаясь обнаружить признаки чего-то необычного, странного, но не нашел. Ее глаза были ясными и спокойными.

– Ты на самом деле хочешь есть? – О боже, она действительно проголодалась.

Одри Дивейни была просто идеальная женщина.

– Умираю от голода, – промурлыкала она. – Это была неплохая спортивная тренировка.

Неудивительно, что он восхищался ею.

– Хочешь, чтобы нам подали еду сюда?

Она слегка нахмурилась:

– Нет. Давай спустимся в ресторан. – Но потом она нагнулась и коснулась теплыми губами его прохладного плеча. – Через несколько минут.

Одри была довольно голодна, но больше всего она хотела вернуться в этот ресторан с Оливером.

Вместе с Оливером.

Просто ради удовольствия. Посетители ресторана и персонал не заметили никакой перемены – за исключением платья, – потому что большинство из них, вероятно, и так полагали, что они с Оливером спят вместе. Но она изменилась. Теперь она знает, что значит заняться сумасшедшим сексом с таким человеком, как Оливер Хармер, прямо над их головами, а затем небрежно спуститься в зал к подаче следующего блюда.

Это было гораздо более декадентское ощущение, чем если бы следующие деликатесы сервировали прямо на обнаженном торсе Оливера.

Одри застенчиво взглянула на другие столики – всего на долю секунды. Похожа ли она на женщину, которая вполне привычна к изысканному сексу между подачей блюд? Могла ли она так выглядеть? Таких великолепных ощущений у нее еще никогда не было. Ни с мужем. Ни с кем другим. Ни в одиночку. Ее тело все еще было слегка припухшим и чувствительным и очень-очень удовлетворенным.

Что, если она и выглядела такой же довольной?

– Ты уверена, что все в порядке?