Тет-а-тет - Елена Гайворонская Страница 24

– Я люблю тебя, – прошептал Максим, жадно прижавшись к ним пересохшими горячими губами, и вдруг ощутил ответное прикосновение, встречное движение дрогнувшего тела, гибкого, упругого и одновременно податливого. Он еще не решился поверить в реальность происходящего – крепко сжал женщину в объятиях, боясь, что она опять выскользнет от него, оттолкнет, исчезнет, растворится, как мираж в ночи. Под толстым махровым халатом Евгения была обнаженной, беззащитной, и именно эта незащищенность вызвала в нем целую бурю эмоций от сумасшедшей страсти до невыносимой, выворачивающей душу нежности, которой он сам от себя не ожидал. С восторженным упоением прикасался он к горячей шелковой округлости груди, опустившись на колени, осыпал поцелуями теплый живот, бархатистые бедра.

– Не здесь… – шепнула она, задрожав, – пойдем в спальню…

Он подхватил ее на руки, безошибочно определил, куда идти, и там, упав на широкую кровать, дал волю чувствам и фантазиям, копившимся столько лет. Как он мог думать, что забыл ее? Как возможно ее позабыть? Как вообще смел он этого желать? Эти плечи, и руки, и колени, и губы, шепчущие его имя, это учащенное дыхание, сладостный стон, тихий вскрик, еще и еще… Восторг. Опустошение. Блаженство. Полное, неземное. Вот оно какое, счастье, на вкус, на звук, на ощупь… Не спутаешь, не сравнишь ни с чем. Все, что было прежде, – суррогат.

– Я люблю тебя, Женька, – прошептал Максим, ласково поглаживая ее чудные волосы. – Я тебя обожаю.

Она промолчала. Пусть не отвечает. Пусть не любит так, как он, – его любви хватит на двоих. Только пусть это повторится.

– Макс, – проговорила она, – не обижайся, но я прошу тебя сейчас уйти… Мне надо выспаться. Завтра суббота, мне надо ехать к маме за Викой.

– Но мы еще… увидимся? – с надеждой спросил он.

– Не знаю… – Евгения тяжело вздохнула. – Вообще-то я не собиралась крутить с тобой роман…

– Я тоже, – вздохнул он. – Но ведь нам было хорошо, правда?

– Правда, – тихо согласилась она. Максим поднялся, нашел одежду. Попросил:

– Дай посмотреть на тебя.

– Перестань. – Она вдруг засмущалась, отмахнулась. – Мне давно не семнадцать. Что там смотреть?

– Глупая. – Он отстранился, восторженно оглядел ее ладную, по-девичьи стройную фигурку в раме незашторенного окна. Хотел запомнить ее всю – каждый ее изгиб, каждую ее округлость и впадинку. – Ты самое прекрасное, что было и есть в моей жизни.

– Макс… – прошептала она со смущенной улыбкой и покачала головой.

– Обожаю твои волосы. – Он растрепал ее рыжую шевелюру. – Они такие сексуальные!

– А я их терпеть не могу, – призналась Евгения. – Торчат в разные стороны, что ни делай. Кошмар какой-то.

– Ты просто ничего не понимаешь, – убежденно проговорил Максим. – Рыжая бестия! – И снова потрепал пружинистые пряди.

– Да ну тебя! – беззлобно отмахнулась Евгения. Накинула халат, вышла за Максимом в коридор.

– Когда мы снова встретимся? – спросил Максим.

– Не знаю… Все так неожиданно… – Евгения снова вздохнула, отвела глаза.

– Евгения, посмотри на меня, – попросил Максим.

– У тебя семья. Дети… Совсем недавно я проклинала женщину, которая спала с моим мужем. А теперь сама занимаюсь тем же – сплю с женатым человеком, – вздохнула она. – Это мерзко.

– Последнее время я жил по инерции, – произнес Максим. – Вставал утром с постели, ел, пил, зарабатывал деньги. Много денег. Столько мне и не надо. Говорил, что делаю это ради семьи, детей… Но на самом деле в моей жизни не было смысла. Я его не чувствовал. Я ощущал пустоту. Наверное, это звучит кощунственно по отношению к моей семье, но это так. Любовь к детям и любовь к женщине – не одно и то же. А теперь этот смысл у меня появился. Мне тепло от одной мысли, что ты здесь, недалеко, что я могу говорить с тобой, видеть тебя, чувствовать… Я не хочу тебя терять. Я готов принять твои условия. Когда мы будем встречаться, где: у тебя, у меня. Я могу снять другую квартиру, купить ее, подарить тебе. Все, что хочешь, только не бросай меня, Женька.

– Ты вправду так меня любишь… – Она задумалась и ласково погладила его по щеке. – Чем я заслужила такое?

– Тем, что ты – это ты. – Максим поцеловал ее ладонь. – Мой брак давно превратился в формальность. Я разведусь. Выходи за меня.

– Нет, – испуганно округлила глаза Евгения. – Не надо… Я больше не выйду замуж. Честно. Вика обожает отца, переживает наш разрыв. Ей будет тяжело привыкать к чужому дяде. К тому же я почувствовала вкус свободы и не хочу назад в клетку. Я знаю, как это бывает: зачем тебе работать, давай родим ребенка, никакая няня не заменит мать, сиди дома… Я все это уже проходила…

– Я не собираюсь мучить твою дочку или сажать тебя под замок, – улыбнулся Максим. – Я не стану противиться свиданиям малышки с отцом. У меня у самого дети, как я могу делать такое? Не хочешь замуж – не надо. Давай просто встречаться. Вдруг ты потом передумаешь? Хочешь работать – отлично. Можешь рассчитывать на меня – на мои средства и связи. Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Нет, – помотала Евгения головой, – я не хочу тебя использовать. Мне ничего не нужно. Если я буду с тобой, то только ради тебя и себя. А теперь ступай.

– Спокойной ночи. – Он бережно поцеловал женщину в губы. – Да, пожалуй, мне пора. Или еще немного – и я не смогу уйти…

– Макс… – Сдержанный смущенный смешок. Сияние прозрачно-зеленых глаз. – Давай, пока… Увидимся…

* * *

Все изменилось. То есть на первый взгляд все осталось прежним. Дела, бизнес, переговоры, встречи, тусовки… Но внутри у него все перевернулось. Мир вокруг перевернулся. Он уже забыл, каково это – чувствовать себя счастливым каждый миг, каждую минуту, – в голове звучат неведомые скрипки, сердце трепыхается в груди, словно за пазухой притаилась маленькая птичка.

– Ты что-то часто улыбаться стал, Максим Петрович, – настороженно поинтересовался однажды один из партнеров. – Замыслил сделку века?

Максим удивленно пожал плечами: мол, ничего не замыслил, просто настроение хорошее.

– Что-то знаешь, но скрываешь? – не отставал дотошный знакомый. – Не про арабов?

– При чем тут арабы? – Тут уже Максим искренне удивился.

– Ну, я подумал… Может, про грядущий нефтяной кризис что-то новое услышал… «Хамас»-то дурит…

– Будьте спокойны, про арабов расскажу вам первому, – заверил знакомого Максим.

– А-а… – неопределенно протянул собеседник. – В Куршевель-то поедете?

– А как же…

Настроение у него резко ухудшилось. Вот люди – умеют все испортить!

Общаясь по телефону с детьми, Максим ощущал угрызения совести – больше потому, что Москва держала его теперь гораздо сильнее, чем Питер. Воспользовавшись тем, что выходные Евгения посвящала дочери, Максим смотался к семье. Обрадовался, накупил детям подарков, повел их в развлекательный центр. Поговорил с дочерью о важности образования. Та слушала, рассеянно кивала, но Максим видел, что ее мысли витают где-то далеко. Ей пятнадцать, подумал Максим. Хорошенькая. Фигуристая блондинка. Точеное личико, серые глаза с поволокой. Капризные, бантиком, губки. Возможно, она уже вскружила голову какому-нибудь бедолаге. Евгении, когда они познакомились, тоже было пятнадцать… Еще пара лет, и папочка не будет нужен Анюте. Впрочем, он и сейчас ей не очень-то нужен. Так, денег взять, прочитать очередную нудную нотацию. Дети растут, родители стареют. Рядом с Евгенией Максим полностью забывал о времени, словно и не было последних восемнадцати лет… Как сложно устроена жизнь… Почему никогда нельзя получить все одновременно? Ах, тетка Антонина, ты была права: не стоило торопить судьбу… Но кто мог угадать – на столько лет вперед?