Экзамен для мужа - Бетина Крэн Страница 24

На рассвете Мэри-Клематис проснулась отдохнувшей, здоровой, с милой улыбкой на бледном личике, и после утренней молитвы Элоиза вышла из комнаты, чтобы принести своей подруге немного бульона, а заодно обследовать кухню. По пути она задержалась на лестничной площадке, напротив которой, по ее предположению, находились покои его светлости, и прожгла дверь таким испепеляющим взглядом, что даже удивительно, как дерево не загорелось.

Заглянув мимоходом в главный зал, Элоиза остолбенела на пороге. За столами с неубранной посудой и на скамьях, прислонившись к стене, храпели пьяные гости. В воздухе стоял кислый запах перегара. Вряд ли люди графа настолько утомились с дороги, что не смогли добраться до кроватей, наверняка они продолжали отмечать свое возвращение домой и после того, как они с Мэри-Клематис ушли в свою комнату. Ее подозрения окрепли, когда она спускалась по лестнице, по обеим сторонам которой на соломенных тюфяках покоились неподвижные тела. Домашние слуги тоже спали. Прошло время утренней молитвы, прошла уже половина дня, а они еще не соизволили встать. Где экономка, мадам Комнатный Горшок? Где управляющий и повар? Где, наконец, граф? Неужели и он почивает?

А Перил в это время стоял в дверях конюшни, держа одной рукой конюха, а другой — главного пахаря, чтобы те не вцепились друг другу в глотку.

— Черт возьми, прекратите вы, оба! — прорычал он, пытаясь их разнять.

— Я не позволю, чтобы какая-нибудь из моих лошадей таскала плуг! — вопил конюх, стараясь дотянуться до противника.

— Мне нужны хорошие, сильные животные для тяжелого железного плуга. Не дашь — вся твоя драгоценная конина передохнет зимой с голоду. — Пахарь яростно рванулся к оппоненту с намерением доказать, что кулак сеятеля не легче кулака бестолкового конюха.

— Тогда возьми что-нибудь более подходящее для глупого арендатора. Возьми быка!

Их спор разрешил кулак Перила, ударом в челюсть успокоивший конюха, а потом сваливший с ног арендатора, метнувшегося было закончить то, что начал хозяин.

— Ты! — кивнул Перил одному из грумов. — Принеси мне веревку! И подлиннее.

Угрожая снова применить силу, но на этот раз без всякой пощады, граф посадил конюха и главного пахаря спиной друг к другу, крепко связал их веревкой, после чего велел груму поставить рядом с ними ведро и сторожить обоих. Работники поля и конюшни со страхом наблюдали за его действиями.

— Дашь им воды, когда попросят. — Наклонившись к мальчику, Перил шепнул ему на ухо: — И сразу пошлешь за мной, если кто-то из них захочет помочиться.

Тот нахмурился, а затем с улыбкой кивнул. Граф провел рукой по волосам и удовлетворенно зашагал к дому: это наказание он всегда применял, когда разбирался со своими людьми в отряде.

Если бы он мог применить его и к «Знатоку мужчин»…

На пороге его встретила служанка Милла, сообщившая, что ему крайне необходимо зайти на кухню.

— Обратись к мадам, — отмахнулся Перил.

— Она уже там, милорд.

— Тогда незачем беспокоить меня.

— Я имею в виду, что она там. — Бросив на него многозначительный взгляд, Милла перекрестилась и сложила руки как в молитве.

Он сразу понял, о ком идет речь, и, застонав, отправился на новое поле битвы.

Она стояла посреди кухни со сложенными на груди руками и мрачным выражением лица. Перед ней выстроились главная кухарка Этель и ее помощницы Твит и Хесси, поддерживающие начальницу с флангов. У стены, глядя на них сквозь пар и дым, жались девочки и мальчики. Две служанки продолжали перебирать горох, не оставляя без внимания происходящее между кухаркой и монахиней.

— Какого дьявола? — раздраженно рявкнул граф. — Что тут у вас происходит?

— Я лишь сказала, что этот суп пригорел, они должны его вылить и сварить новый. — Сестра Элоиза с неодобрением повернулась к нему: — Зачем есть эту дрянь — чтобы отравиться? Попробуйте сами.

Она устремилась к огромному черному котлу, висевшему над ревущим огнем, схватила железный половник и, зачерпнув содержимое, поднесла ему.

Граф сразу почуял кислый запах подгоревшей рыбы и увидел почерневшие хлопья неизвестно чего, плавающие на поверхности мутной жидкости. Однако, сделав успокаивающий знак своим кухаркам, он заставил себя попробовать. Это было нечто вроде смолы, пахнущей рыбой. Нет, он не выплюнет эту гадость, он не доставит ей такого удовольствия.