Избранница - Саманта Джеймс Страница 24

Но тянущее чувство в паху не проходило, настырно заставляя мозг изыскивать уйму доводов в пользу того, что брак признается действительным лишь тогда, когда союз на бумаге скреплен союзом в постели.

Он легонько развернул Кесси, и она вытянулась вдоль его тела. Руки его бессознательно измерили ее невероятно узкую талию. Сонная, сладкая и мягкая, она чуть приоткрыла губы, словно безмолвно приглашая его.

На них-то он и уставился.

— Янки… — еле слышно прошептал он.

Кесси пошевелилась Ее ресницы затрепетали и веки чуть приоткрылись. Казалось, время остановилось, и она никак не могла понять, почему на нее смотрит этот красивый мужчина с каким-то мрачным весельем во взгляде Глаза ее расширились, когда она с ужасом поняла, что лежат они, тесно прижавшись друг к другу — и оба обнаженные! Она ощутила жесткую поросль волос на его ногах. А уж о том, что еще чувствительнее прижималось к ней в области живота, она и думать не смела…

Кесси тут же протиснула меж их телами ладони, пытаясь оттолкнуть его. Но Габриэль даже не шелохнулся. Наоборот, он напрягся и прижал ее к себе еще теснее.

— Что за глупые капризы, янки? В таверне ты не противилась моим объятиям.

Он запустил пальцы в ее волосы, затем обхватил ладонями ее личико и заставил взглянуть в глаза.

— Ну же, девочка, хватит ломаться! Что значит такой пустяк, как поцелуй между мужем и женой?

— Но вы добиваетесь не поцелуя, а гораздо большего! Она снова попыталась оттолкнуть его, но безуспешно. Его тело попросту вжало ее в матрас.

— Ого, у нас налицо прогресс! Теперь ты настолько хорошо знаешь меня, что угадываешь мои желания!

Кесси прекратила бесполезные тычки в его плечи, лишь потемневшие от гнева глаза продолжали пылать. Как же она ненавидела его сарказм!

Кесси никогда не считала себя слабой и беспомощной, но на этот раз поняла: она загнана в угол, он ни за что не отступит от задуманного. Ее обуял тошнотворный страх. Даже ладони взмокли, когда поняла, что ей не остается ничего другого, как сдаться на его милость. И тут он вдруг ее отпустил.

Она отодвинулась к стене и прикрыла одеялом грудь. Он никак не прокомментировал свой поступок, лишь оперся на локоть и стал внимательно смотреть на нее. Сердце Кесси тревожно заколотилось. Она ни на йоту не доверяла ему, потому что логика его поступков была ей недоступна. Что он думал и почему поступал так, а не иначе — оставалось для нее тайной за семью печатями. И он пугал ее, лежа вот так на боку, не произнося ни слова и не сводя с нее глаз. А ведь на ней ни лоскутка одежды, и лишь одеяло как-то скрывало ее обнаженное тело.

— Наш брак, — вдруг заявил он хриплым голосом, — и не был скреплен, как полагается. И любой из нас сможет аннулировать его, стоит только захотеть. И это положение надо исправить до того, как мы прибудем в Лондон.

Кесси побелела. Мысли ее забурлили так же, как волны во время недавнего шторма. Неужели он предлагал ей… Она разжала губы:

— Но… вы же обещали… Вы сказали, что нам незачем… Вы обещали, что оставите меня в покое!

— И кажется, погорячился. — Тон его был жестким и непререкаемым. — Я не позволю, чтобы кто-то мог поставить наш брак под сомнение.

Сердце Кесси от страха ухнуло куда-то в пропасть. Он потянулся к ней рукой. Она в оцепенении смотрела, как его наглый палец очертил контуры ее груди поверх одеяла.

— Я очень нежный любовник, янки, — мягко проговорил он, словно решив успокоить ее.

— Возможно. Но моим любовником вам не быть! — Она беспомощно, по-детски замахнулась.

Он перехватил ее руку. И сразу стало ясно, что их спор не что иное, как попытка доказать, чья воля сильнее.

— Мой поцелуй был тебе приятен, янки. Сознайся!.. Ведь не будешь же ты отрицать очевидное?

Ее грудь взволнованно заходила ходуном, хотя она и пыталась не допустить прикосновений к его мускулистой груди.

— Он не только не был приятен, он еще был и навязчив.

Это было, конечно, ложью. Его поцелуй в таверне вызвал в ней ощущение странной сладости, но она прекрасно понимала, что любая попытка продолжить в том же духе окажется жуткой и унизительной.

В глазах Габриэля сверкнула злость, однако голос его остался спокойным и равнодушным:

— Извини, янки, но ни за что не поверю, что я такое чудовище, каким ты меня пытаешься изобразить. Господи, да в Лондоне многие женщины отдали бы состояние за то, чтобы заменить тебя в моей постели!

Ну и самомнение же у этого негодяя!

— Я с радостью уступлю им это место! — с жаром воскликнула она.

Его лицо превратилось в мрачную и грозную маску.

— К сожалению, это невозможно. И совершенно непонятно, почему ты так упорствуешь. Подумаешь, переспишь еще с одним мужчиной!

Он рванул одеяло на себя и отбросил его в сторону. Кесси задрожала под его пристальным взглядом. А он оценивающе разглядывал то, что открылось его глазам.

— А мне непонятно, почему вы стремитесь силой взять то, что принято получать лишь с согласия женщины! — чуть не задохнулась от возмущения Кесси. — Или мое мнение уже ничего не значит? Вы решили, что я не имею права выбора?

Он лишь покачал головой и прижал ее руки к постели, подняв их вверх. Его близость ошеломляла, тело его твердой тяжестью навалилось на нее. И была в нем еще одна твердыня, которая пульсировала и упиралась в живот Кесси, отчего ее бросило в жар…

— Вы же сами утверждали, что вам ни к чему наследник! Что, если я забеременею?

На какое-то мгновение ей показалось, что он не расслышал ее. Но уже в следующую секунду Габриэль скатился с нее и встал.

Все еще оглушенная происшедшим, но безмерно благодарная ему за то, что он все же уступил ей, Кесси тут же укуталась в одеяло. Она едва отваживалась дышать, пока он в спешке одевался. Габриэль резкими движениями натягивал на себя вещи. Чувствовалось, что он в ярости — дикой, первобытной…

А убедилась она в этом, когда он повернулся к ней лицом. Подбородок у него был угрожающе выпячен, лицо напоминало маску, голос бесцветен и равнодушен более, чем обычно.

— Не обольщайся, янки. Ничего не изменилось. И если возникнет подозрение, что наш брак — формальность, тебе придется отвечать, что все у нас произошло так, как и у всех нормальных людей, ясно?

Кесси резко подняла голову.

— Что? — непонимающе пробормотала она. — Вы хотите сказать, что заставите меня лгать?..

— Настоятельно советую сделать это, иначе у меня не останется выбора. Придется сделать так, чтобы лгать не пришлось. И не надейся, что в следующий раз протесты помогут тебе. И рекомендую хорошенько подумать, прежде чем решишься подвести меня. Особенно если с пристрастными вопросами подступится мой папаша… Ты должна хранить секрет нашего брака как зеницу ока. Только в этом случае ты будешь в безопасности. — От его горящих, сумасшедших глаз, казалось, невозможно скрыться. — Учти, это единственное, что спасет тебя.