Али-Баба и сорок разбойниц - Шахразада Страница 24

Он сгорал от страсти, но все еще владел собою. О нет, он не накинется зверем на свою новую игрушку, он растянет удовольствие… насколько сможет… Ну а если он умрет сейчас, то, по крайней мере, от наслаждения.

— Сядь, — сказал он. Суфия присела на краешек постели, а Арно встал перед нею на колени. Взяв в руки ее ножку, он принялся внимательнейшим образом ее изучать… Изучать так, словно никогда до этого не видел ног своей миниатюрной жены. Так, ступня мала и узка, каждый пальчик совершенной формы, ноготки округлые и ухоженные…

Он поднес маленькую ступню к губам и поцеловал. Язык скользнул по гладкой подошве, потом принялся ласкать каждый пальчик… Потом Арно стал покрывать медленными жаркими поцелуями внутреннюю поверхность ноги, от щиколотки до самого бедра. Другая ножка удостоилась не меньшего внимания. Суфия трепетала от прикосновений этих искуснейших губ…

— Подай мне свои «любовные шарики», моя прелестная.

Протянув руку к золотой корзиночке, примостившейся на столике у постели, Суфия извлекла бархатный мешочек и вручила его мужу. Дернув завязку, он позволил обоим шарикам свободно выкатиться ему на ладонь, взвесил их в руке и удовлетворенно улыбнулся.

— А теперь откройся мне, Суфия…

Она послушно приоткрыла свои недра его жадному взору, а палец Арно втолкнул шарики один за другим глубоко внутрь… Склонившись, он раздвинул двумя пальцами створки ее жемчужины и стал жадно пожирать глазами влажную коралловую плоть. Язык устремился к средоточию наслаждений…

— М-м-м-м-м-м… — простонала она, слегка вздрагивая от упоения. Внутри у нее серебряные шарики слегка стукнулись друг о друга. Суфия ахнула — ощущение было необыкновенно острым, почти болезненным. Муж когда-то уже демонстрировал ей эту забаву. Но она успела позабыть то ощущение сладкой муки, которое эта игрушка может причинить женщине…

Теперь язык мужа занялся ею всерьез. Он скользил по ее мягким шелковистым потаенным складкам, порхал по ее тайному сокровищу — и Суфие стало казаться, что сердце ее вот-вот остановится…

Она уже почти рыдала, а серебряные шарики снова и снова ударялись друг о друга у нее внутри, пронизывая все тело невыносимо сладостными спазмами…

— Пожалуйста! О мой властитель!

Ни слова не говоря, он извлек орудия сладостной пытки из ее недр, раздвинул трепещущие бедра, склонился и прильнул языком… Суфия закричала от наслаждения. Она вся сочилась любовными соками…

Теперь губы его блуждали по всему ее телу: по нежной впадинке на шее, по животу, по груди… Ее всю заливали горячие волны страсти…

Суфия уже задыхалась от желания. Она прильнула к Арно всем телом и даже не заметила, как они оба очутились на ложе — теперь муж оказался уже меж ее страстно раздвинутыми бедрами. Улыбаясь, он глядел на пылающую желанием девушку, которая страстно двигалась в его объятиях.

— Взгляни на меня! — сдавленным от страсти низким голосом проговорил он. — Я овладею твоей душой, как только возьму тебя… Взгляни на меня, Суфия!

Рассудок ее мутился от страсти, но она отдавала себе отчет: если она потеряет сейчас голову, то потеряет все…

Угольно-черные ресницы взметнулись, и она послала мужу сладострастный взгляд.

— О, какой вы волшебный любовник, господин мой! — Голос ее с легкой хрипотцой околдовывал Арно. — Не мучай меня более ожиданием! Овладей мною, молю! Заставь меня страдать от наслаждения, которое никто, кроме тебя, не может мне подарить!

Слова эти оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения мужчины. Он со стоном погрузился в недра жены. Как она горяча, как восхитительна! Он простонал:

— А-а-а-ах Суфия, ты убьешь меня! Я не вынесу этой сладкой муки!

Жезл его двигался в ней размеренно и мощно. Восхитительные ножки Суфии опоясали его чресла, две маленькие ладони ласкали его лицо, она всем телом прижималась нему…

— О, ты могуч, словно племенной жеребец, мой господин! — прорыдала она. — Терзай, терзай меня своими ласками! Я твоя!

Страсть его казалась неистощимой. Такого уже многие годы с ним не бывало. Вновь и вновь входил он в эти дивные недра, ища и все не находя выхода своему упоению…

Наконец он выскользнул из нее:

— Повернись спиной, моя обворожительная… Распахни мне другие ворота.

Дважды повторять не пришлось. Он ничего не заметил — а она была охвачена ужасом перед тем, что сейчас должно произойти… Ей отвратительна была эта разновидность любовных утех. Она содрогалась от омерзения даже от воспоминаний об этом. И теперь ощущала гадливость. Она-то надеялась, что муж никогда более этого не захочет… Поджав под себя ноги, она выгнула спину и приготовилась…

Тотчас же руки Арно горячо обхватили ее, раздвинули дивно очерченные половинки — и его горячий жезл уперся в тесно сжатое отверстие… Толчок… Еще толчок… И вот плоть подалась… Мощные руки впились в нежные бедра, лишая ее возможности пошевелиться. Арно, не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся из груди девушки, грубо овладел ею, постанывая от удовольствия… О как сладко! Подобного ему давно не приходилось испытывать. Он вонзался в этот узенький проход с каждым разом все глубже и глубже… Суфия почувствовала трепет разгоряченной плоти в своем теле — и тут его объял экстаз…

Арно медленно ослабил объятие, но потом руки его вновь сомкнулись вокруг ее тела, он нежно гладил ее по пышным волосам.

— Я постараюсь пореже обходиться с тобою так. Ведь я понял, что тебе это было неприятно, дивная моя Суфия… Ты волшебна… Ты воскресила мою давно ушедшую юность — и это столь же невероятно, сколь и великолепно…

— Я твоя раба, господин мой Арно, — проговорила Суфия, не желая, чтобы муж услышал слезы в ее голосе…

* * *

Наконец Суфия нашла в себе силы подняться с подушек. Она была почти без сил — столь утомила ее сегодняшняя ночь.

«О Аллах милосердный, творец сущего, он никогда еще не был таким…» Вновь и вновь вспоминая его жаждущие руки, страстные объятия, девушка вдруг поняла, что именно ее насторожило. Сегодня муж ласкал ее иначе. О, он, похоже, сравнивал ее с кем-то или (неужели это правда?) пытался любить ее так, как любил какую-то другую женщину. Ибо он, хитрый Арно, никогда так испытующе не смотрел ей в глаза, никогда не останавливался для того, чтобы почувствовать ее отклик на ласку…

Холодок пробежал по спине Суфии. «О Аллах, ну зачем я не родилась мужчиной… Зачем ты, Создатель миров, дал мне разум, который не уступает мужскому, наблюдательность и умение трезво оценивать все вокруг? Почему не сделал дурочкой, что наслаждается лишь мигом и радуется, не задумываясь о завтрашнем дне?»

Послышались шаги. Так бывало каждое утро уже на протяжении пяти лет — Суфия еще смотрела сладкие сны, а муж просыпался, чтобы подвести итоги вчерашнего дня. Словно чувствуя миг пробуждения жены, он всегда входил в опочивальню с чашей теплого молока или со сладкими фруктами. Частенько молоко остывало на лаковом столике, ибо утро дарило им обоим необыкновенную страсть. Часто, но увы, в последнее время почти никогда. Да, муж приносил ей завтрак, да, присаживался у ложа, чтобы побеседовать о дне грядущем. Но уже не прикасался к ней, должно быть, насытившись женой за ночь… Раньше Суфия об этом не задумывалась, но сегодняшнее утро отличалось от всех прошлых пробуждений. И муж ее, достойный и уважаемый Арно, был сегодня с утра совсем другим.