Колыбельная для двоих - Барбара Вуд Страница 24

Джонас Вэйд покачал головой. Он показал Берни статьи, поделился с ним своими мыслями.

— Это какое-то безумие, Берни. Чем больше я читаю, тем большим невеждой себя ощущаю.

— На этот счет у меня есть теория обратной пропорциональности, хочешь, расскажу?

— Я слышал ее уже сотню раз, Берни, не отвлекайся от темы.

— Подумаешь, прямо и отвлечься нельзя. Ты считаешь меня экспертом в этой области, а я таковым не являюсь. Ну хорошо, — он вытер рот салфеткой, — кроме работы Спюрвэй, она не считается, так как не было подтверждено научными доказательствами, тебе удалось найти хоть что-нибудь о существовании партеногенеза у млекопитающих?

— Ничего. Только у пескарей, морских ежей, ящериц и птиц. Иногда путем партеногенеза размножаются грифы. Я пересмотрел кучу литературы, но не нашел никакого подтверждения существования партеногенеза у высших форм.

Берни нахмурился и впился зубами в свой сандвич. Он с задумчивым видом пожевал.

— Мне всегда было интересно, почему это заведение подает кошерную еду вместе со свиными сандвичами.

— Берни!

— Так написано в меню.

— Берни, мне нужна твоя помощь.

— Зачем? Ты действительно веришь в то, что девчонка говорит правду? Ну хорошо, Джонас. Как я понял, тебя больше всего волнует вопрос, возможен ли партеногенез у млекопитающих или нет. Я прав? Конечно же, ты не можешь предполагать существование партеногенеза у человека, опираясь на то, что он существует. Однако, — он поднял вверх пухлый палец, — опираясь, скажем, на мышей, вполне можешь. И думаю, я знаю, с кем тебе нужно поговорить.

Берни Шварц положил свой сандвич, вытер салфеткой руки и достал из внутреннего кармана твидового пиджака кожаную записную книжку.

— Вот человек, — сказал он, что-то записывая на листе, — с которым ты можешь поговорить на эту тему. Прямо здесь, в университете.

Он вырвал страницу и протянул ее другу.

Джонас прочитал написанное на ней имя: «Хендерсон, эмбриолог».

— Он хороший специалист?

— Она. Да, она лучшая в своем деле. Можешь найти ее практически в любое время в лаборатории на третьем этаже. Не нужно звонить и предварительно договариваться о встрече, она любит гостей и любит поболтать. И если она скажет, что партеногенез у млекопитающих невозможен, значит, друг мой, он действительно невозможен. А пока оставь свою невероятную идею в покое.

День был невыносимо жарким. Мария лежала на кровати и смотрела на потолочный светильник, расположенный в центральной части потолка. Окна ее комнаты выходили на запад, что в летний период делало ее самой жаркой комнатой в доме, которую не охлаждал даже кондиционер. Сегодня утром Мария не пошла в школу. Проплакав всю ночь, она проснулась утром с ужасной головной болью и уже ставшей привычной для нее утренней тошнотой. Мария поплелась в ванную. Несмотря на тошноту и позывы, из нее ничего не вышло. Мария вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего обеда.

Из кухни до Марии донеслись запахи бекона и кофе, и она, почувствовав, как ее снова замутило, осталась сидеть в своей комнате. Ей стало немного легче оттого, что мать смогла найти в себе силы и заняться домашними делами.

Никто не подходил к ее двери. Никто даже не удосужился проведать ее. Она слышала, как около одиннадцати ушел на работу отец, затем около двенадцати ушла, держа под мышкой свернутое полотенце и купальник, Эми. Мария слышала, как мать ходила по дому, закрывая окна, задергивая занавески и включая кондиционеры. Затем она вошла к себе в спальню и закрыла дверь.

На улице было уже темно, а Мария так ни разу и не вышла из своей комнаты. Не слышала она, чтобы и мать выходила из своей. Эми еще не пришла домой, и что было еще хуже, не пришел отец. Последнее волновало Марию, которая лежала на неубранной кровати и глядела в потолок, больше всего. Она ждала его возвращения весь день, желая выяснить, что он решил предпринять.

Прошлой ночью мать велела ему «избавиться от этого кошмара». Поэтому сейчас Мария лежала в ожидании, готовясь и гадая. Зазвонил телефон. Она напряглась, прислушалась. В доме было тихо. Ни звука, ни движения в родительской спальне. Когда телефон зазвонил в третий раз, Мария спрыгнула с кровати и выбежала из комнаты. Из трех имеющихся в доме телефонов Мария выбрала тот, что висел на кухне, так как он находился дальше всех от спален. На пятом гудке она схватила трубку и на одном дыхании произнесла: «Алло?»

— Мария? — услышала она голос Германи. — У тебя все хорошо?

Мария прислонилась спиной к холодной стене.

— Привет, Германи.

— Почему тебя не было сегодня в школе? Без тебя было скучно.

— Я снова плохо себя чувствовала.

— А что, тот врач так и не определил причину твоего недомогания?

Мария вздохнула. С того первого визита, казалось, прошла целая вечность.

Германи знала о докторе Вэйде, но ничего не знала ни об его открытии, ни о докторе Эвансе.

— Нет. Полагаю, у меня что-то неопределимое.

— Да, нам же сегодня оценки выставили. Прикинь что! У меня по французскому четверка! Представляешь?! Ей понравился мой доклад об экзистенциализме! Ты меня слушаешь?

— Да.

— Завтра придешь?

— Не знаю.

— Последний день, Мария, важный, — повисла тишина, — что ж, пока, встретимся как обычно, у флага?

— Да.

— Если тебе что-нибудь понадобится, то ты, это… звони.

— Да. Спасибо.

Мария стояла, прижав трубку к уху, и слушала короткие телефонные гудки, пока они не слились воедино и не превратились в протяжный вой. Она окинула взглядом кухню: некоторые ящики не были задвинуты, кое-где на мебели виднелись застывшие кофейные капли, на столе стояло растаявшее масло и тарелка с холодным беконом. Затем она перевела взгляд на висевший на стене телефон.

Нажав на кнопку «Вызов», она начала автоматически набирать номер Майка. Трубку взял Тимоти.

— Белый дом, Джон-Джон у телефона.

— Привет, Тим, это я. Майк дома?

— Ага, Мария, сейчас позову.

Она услышала, как четырнадцатилетний мальчишка громко выкрикнул имя брата, и вслушалась в происходящее на том конце провода.

Откуда-то издалека до нее донесся ответ, затем снова громкий крик Тимоти: «Это Мария!» Вновь отдаленный ответ. Затем она услышала, как Тимоти накрыл рукой телефонную трубку.

Слушая быстрый, приглушенный диалог, Мария сползла по стене и села на пол, спиралевидный шнур телефона полностью распрямился. Наконец, после того, как Тимоти с раздражением и громким стуком бросил трубку, раздался голос Майка.

— Алло.

— Майк? — Мария с силой сжала трубку телефона так, что ее пальцы мгновенно побелели. Майк, ты можешь сейчас ко мне приехать?