Снежное солнце - Натали Старк Страница 24

Луиза притормозила у входа в парк, высадила Берта с Джессикой и быстро укатила.

Джессика выразительно посмотрела на Берта и направилась на одну из дорожек. Берт зашагал рядом с ней.

— И как далеко ты собираешься меня провожать? — спросила Джессика.

— Куда хочешь, — ответил Берт. — В принципе можно и на край света.

— Так далеко я сегодня зайти не планировала. — Джессика невольно улыбнулась.

— А в чем заключаются твои планы на вечер, если не секрет?

— А если секрет?

— Секрет или тайна?

— А какая разница?

— Ты должна это знать лучше меня. Твое образование…

— Вот только не надо о моем образовании, — сердито произнесла Джессика.

— Не могу даже представить, почему эта тема тебя так раздражает.

— Дело не в этой теме или какой-то другой. Просто я подвержена неконтролируемым психопатическим вспышкам, — глубокомысленно изрекла она.

— Ну, раз ты это осознаешь и признаешься в этом, то все не так страшно.

— А если все-таки страшно?

— Ничего, я не пугливый. Кстати, об образовании. Я ведь тоже закончил два курса филологического факультета. Вернее, даже полтора…

— А что потом? — заинтересовалась Джессика. — Не справился с программой?

— А потом я решил перейти на юридический факультет.

— Что, литература и языки — это слишком скучно?

— Вовсе нет. Просто я понял…

— Что юриспруденция более выгодное занятие?

— Что у меня не получается быть отстраненным наблюдателем. И вряд ли получится.

— Объясни.

— Когда я читаю какое-то литературное произведение, я слишком эмоционален и вовлечен. Я не могу анализировать его строение, стиль или язык. Я весь в нем, внутри…

— Ну, это как раз нормально. Особенно для начинающего филолога.

— Так вот, мне захотелось так и остаться начинающим. И не утрачивать свежести восприятия. Не заниматься анатомированием любимых стихов или романов, а просто любить их.

— Совершенно дилетантский взгляд, — изрекла Джессика.

— Не буду даже спорить с этим, но…

— Никаких «но». Да, сначала это анатомирование здорово мешает наслаждаться чтением или, к примеру, звучанием стихов. Или одно или другое. Тебе приходится выбирать: ты или просто читаешь, или изучаешь. Я обычно в первый раз просто читала, не пытаясь анализировать, и только потом, перечитывая, начинала задумываться: а как это сделано? Но это сначала.

— А потом?

— Потом приходит не сразу, — вздохнула Джессика. — Если вообще приходит.

— К тебе пришло?

— Я на это очень надеюсь. Иначе вся эта затея с аспирантурой пустая трата времени. — Она помолчала. — Так вот, потом ты неожиданно оказываешься на другом уровне. И тогда, читая сонеты Шекспира, ты вдруг видишь сразу все: и красоту, и структуру, и то, как точно и благозвучно подобраны слова, и какой в это заложен эмоциональный заряд. И тогда удовольствие от чтения становится гораздо более ярким и глубоким. Не знаю, понятно ли я говорю…

— Более чем понятно, — произнес Берт, — восхищенно глядя на нее.

Она вдруг поймала себя на том, что стоит посреди дорожки, окруженной деревьями, лицом к Берту и самозабвенно, забыв обо всем на свете, рассказывает ему об очень важных для нее вещах. Она сильно смутилась, отвернулась от Берта и зашагала дальше. И почему ее так занесло? Просто дело в том, что Берт начал говорить о литературе, а это всегда ее волнует. Даже сейчас, на каникулах, она каждый день делает заметки, которые ей потом пригодятся в работе над диссертацией.

— Куда мы идем? — неожиданно спросила Джессика.

— Вперед, — уверенно ответил Берт.

— Да, с этим не поспоришь. — Лицо Джессики осветилось улыбкой.

Впереди заблестела вода искусственного озера, которое занимало чуть ли не половину довольно большой территории парка. По озеру скользили маленькие разноцветные лодочки с полотняными навесами от солнца. Гребцы более или менее уверенно работали веслами, а пассажиры охлаждались ледяными напитками или мороженым.

— Давай покатаемся, — предложила она.

— Давай, — кивнул он и направился к причалу выбрать лодку. — Тебе какая больше нравится? — обернулся он к Джессике.

— Пожалуй, вот эта. Голубенькая.

— Хороший выбор, — одобрил Берт.

Он помог Джессике устроиться и взял в руки весла. Его гребки были легкими и уверенными, так что Джессика даже залюбовалась.

— Можно подумать, ты всю жизнь только тем и занимался, что управлял гребными лодками, — вырвалось у нее.

— И этим тоже, — кивнул он.

— А! — вспомнила Джессика. — Гребля на байдарках.

— Моя кузина… — начал Берт.

— …Рассказала нам всю твою подноготную, — закончила Джессика.

— Вообще-то мне нечего скрывать, — задумчиво проговорил Берт. — Насколько я помню свою биографию.

— Кроме профессии? — спросила Джессика.

— Почему? — не понял Берт.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Почему-то Миранда ничего не рассказывала о твоих профессиональных успехах.

— Наверное, постеснялась, — пробормотал Берт.

— Так чем конкретно ты занимаешься? Я все эти юридические дела представляю довольно смутно.

— Я работаю… в одной фирме, — ответил Берт очень неопределенно.

То есть выходит, что он просто-напросто не захотел отвечать на ее вопрос. Подумаешь, какие тайны! Не очень-то ей это и интересно.

Когда Берт проводил ее до дома, Джессика, ни на секунду не задерживаясь возле него, проскользнула в калитку и закрыла ее за собой. Так она оказалась по одну сторону забора, а он по другую. Ну и прекрасно! Еще подумает, что она ждет его поцелуя. Ничего подобного! Она ждет только того, чтобы он как можно быстрее попрощался и ушел.

— Хорошая получилась прогулка, — сказал Берт. — Я узнал много нового… о литературе. И о тебе.

Джессика неопределенно хмыкнула.

— Может, завтра… — начал Берт.

— Завтра я иду к стоматологу, — трагическим тоном произнесла Джессика. — Так что у меня черный день. Практически траур.

— Что, зубы беспокоят?

— Нет, просто плановый осмотр. Но он же обязательно найдет, к чему придраться! Да даже если и не найдет, все равно от одного прикосновения к зубам этой заостренной железяки у меня в животе все скручивается в узел. Ненавижу стоматологов! — эмоционально закончила она.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложил Берт. — Буду отвлекать тебя и поддерживать морально.