Раненая гордость - Рената Тревор Страница 24

— Слушайте меня, Джессика, и запомните каждое слово. У вас нет ни малейшего права считать себя виноватой в смерти моего кузена.

— Но я виновата. — Джессика отказывалась верить ему. — Жан упал из-за…

— Брат не мог упасть с лошади даже нарочно, — возразил Шарль. — Он словно родился в седле, и ездить верхом для него было все равно, что ходить. Отец посадил Жана на пони, когда кузен был совсем младенцем.

— Но…

— Послушайте меня, — прервал ее Шарль, тревожно посмотрел в глаза и продолжил: — Мне ясно одно: у вас с Жаном были… проблемы медового месяца. — Джесс густо покраснела, однако каким-то образом ухитрилась не отвести глаза. — Но, поверьте, эти проблемы не имеют никакого отношения к тому что Жана постоянно сбрасывал злобный и коварный жеребец.

У Джессики расширились глаза. Она не верила, что «проблемы медового месяца», как называл их Шарль, не имели никакого отношения к случившемуся. Но сейчас важнее другое — она впервые услышала, что какая-то лошадь могла сбросить с себя Жана!

— Сбрасывал? — переспросила она.

— О чем я и говорю. Это случилось не в первый раз. — Шарль помолчал, не сводя с нее глаз. — Разве Жан не рассказывал вам? — наконец спросил он.

Джессика покачала головой.

— Он никогда не упоминал об этом. Как это случилось? Он был ранен?

— Брат лежал в больнице несколько недель — нет, месяцев, — медленно ответил Шарль. Затем выражение лица Карана смягчилось, и он продолжил: — После этого дядя Пьер хотел избавиться от Бешеного, но Жан и слышать ничего не желал. Он не верил, что в этом звере течет дурная кровь. Поэтому дядя согласился держать жеребца в конюшне, пока Жан приходил в себя, а потом ездил лечиться…

— Он все еще лечился, работая в конюшнях? — задала вопрос Джессика, угнетенная тем, что она не знала очень многого о своем муже. Несчастный случай, долгое лечение… — Но ведь он не нуждался в работе! — воскликнула она.

— Он не считал это работой. Просто всюду, куда бы Жан ни приезжал, он первым делом отправлялся в конюшни.

— Надо же, даже несчастный случай с Бешеным не смог изменить его, — сказала Джесс, вспоминая любовь Жана к лошадям.

— Не смог, — согласился Шарль. — Стоило ему вернуться во Францию, и родители поняли, не пройдет и двадцати четырех часов, как их сын снова залезет на этого дьявола и рискнет свернуть себе шею.

— И Бешеный снова сбросил его? — спросила Джесс.

— Да. Отец предупреждал его, но Жан не мог ждать. Они поскакали в лес…

— Я тоже ехала с ним, — продолжила, не слыша собственных слов, Джесс. — Жан скакал галопом… и я потеряла его из виду.

— В лесу жеребец снова показал свой норов. Ему не нравилось нести на себе всадника. Один крестьянин видел, как он встал на дыбы и начал лягаться. Даже такому опытному всаднику, как Жан, было трудно усидеть на нем. Мой брат погиб, потому что лошадь изо всех сил ударила им о твердый ствол дерева с низкими ветвями…

Джессика смотрела на деверя во все глаза, не в силах поверить, что не имела отношения к смерти Жана. Тогда все вокруг взволнованно говорили по-французски, и Джесс, оглушенная несчастьем, и позже приехавшая Лилиан, которая была не сильнее сестры в языке, не понимали, о чем все толкуют. Однако за год она так привыкла чувствовать себя чудовищно виноватой, что простая мысль о несчастном случае не укладывалась у нее в голове.

— Вы уверены? — уточнила она.

— Абсолютно, — не колеблясь, ответил Шарль. — Я сам ездил к Мартину Рамону — так зовут того крестьянина — после несчастного случая и все выяснил.

— Ох, Шарль! — дрожащим голосом воскликнула Джессика, неужели она избавится от так долго мучившего ее сознания страшной вины? Посмеет ли? Ведь Шарль еще не знал о… Но…

— Ох, Джессика, — в тон ей нежно выдохнул Каран. — Мне очень жаль, что вы так мучились и считали себя виноватой в его смерти…

Джессика нашла в себе силы улыбнуться. Сейчас ей нужно было уйти к себе в комнату и хорошенько обдумать слова деверя. Но она задержалась и сказала:

— Спасибо, Шарль. Спасибо за то, что вы все рассказали мне. — От слов деверя раскалывалась голова, однако на душе стало легче. Шарль говорил так уверенно. Неужели он прав, и несчастный случай с Жаном никак не связан с их «проблемами медового месяца»? — А теперь я… хочу пожелать вам спокойной ночи и…

Джессика остановилась, когда Шарль протянул руку и перехватил ее, подняла глаза и вздрогнула, увидев на лице любимого прежнее решительное выражение.

— Мы не успели обсудить главное, — напомнил Каран.

— Нет, мы обо всем поговорили! — запротестовала Джесс.

— Наоборот, мы отклонились от темы и говорили только о том, что вам следовало узнать год назад. Наконец все выяснилось, ваша совесть чиста, так что теперь об этом можно забыть и продолжить беседу. — Шарль выразился предельно ясно, не позволяя Джесс надеяться, что он удовлетворен ее объяснениями, почему она никогда не выйдет замуж.

— Я… вы… — Джессика вздрогнула, поняв простую истину: если уж Каран в кого-то вцепился, этот человек может не надеяться, что Шарль разожмет свою мертвую хватку.

— Вернемся к причине, которая заставила вас думать, будто Жан не мог сосредоточиться на верховой езде, — тоном следователя заявил Каран. — К тем проблемам медового месяца, которые у вас возникли. — Джессика смотрела на него как загипнотизированная и не поверила своим ушам, когда Шарль, взяв ее за руки, словно боялся, что она может в любой момент убежать, очень спокойно спросил: — Скажите, Джессика, вы когда-нибудь занимались с ним любовью?

Остолбеневшая Джессика уставилась в серые глаза. Слова деверя еще звенели в ушах, но Джесс не могла поверить в услышанное. А затем быстро приняла решение: следует немедленно уехать отсюда! Она ни за что не станет рассказывать ему об этом!