Двойное наваждение: Роман (пер. с англ. Виноградова М.М.) - Натали Вокс Страница 24

И как это ее угораздило! Джемайма изобразила на лице самую приятную улыбку.

— Простите, мистер Дженкинс, я просто задумалась. Сама не заметила, как это забрела сюда. Шла вдоль реки, а там, наверное, ограды нет, вот и…

— Не заметила! Глаза у вас есть или как? Ходят, ходят. Вона там росли саженцы, мало ли что в траве, так им и надо средь травы расти. Целых три поломались! И как это еще остальные уцелели!

— Право, мистер Дженкинс, я очень сожалею, что так вышло. Разумеется, я заплачу штраф. Сколько с меня?

И тут она обнаружила, что потеряла сумочку. Сейчас Джемайма даже не могла вспомнить, когда же видела ее в последний раз. На берегу? Или раньше, на работе? Боже праведный, там ведь не только деньги, но и все документы, и даже водительские права. Не везет так не везет.

По-прежнему ворча, Сэм Дженкинс сопроводил свою пленницу до сторожки, откуда и позволил позвонить домой. Выписывать штрафную квитанцию без какого бы то ни было удостоверения личности он отказался. Откуда, мол, ему знать, что она именно та, за кого себя выдает? Старик не переставал брюзжать, так что к тому времени, когда подоспела подмога, молодая женщина находилась уже на точке кипения.

Но когда в дверь сторожки, чуть пригнувшись, шагнула знакомая широкоплечая фигура, Джемайма чуть не скончалась на месте от изумления.

— Кажется, ты потеряла сумочку. Там, в доме моды. А я ее нашел. Вот, держи.

Энрике! И в самом деле он. А не его брат.

Не в силах произнести ни слова, Джемайма послушно взяла сумочку и все так же молча глядела, как он улаживает вопрос с Дженкинсом. Почему-то в общении с Энрике Валдесом старик мигом подрастерял весь свой боевой пыл. Заплатив штраф, Энрике взял молодую женщину за локоть и вывел из сторожки. Очень скоро они уже оказались за массивными парадными воротами «Сосен».

— Спасибо большое, — пробормотала Джемайма, наконец обретя дар речи. Ума не приложу, и как это я умудрилась ее обронить!

— Не за что. Дело житейское. Не хочешь немного пройтись? — Он жестом указал на рощицу чуть в стороне от дороги. Туда вела заманчивая узкая тропка.

— Не думаю, что это такая уж замечательная идея.

— Почему?

— Мы снова наедине на лоне природы. Тем более уже совсем темно.

Энрике одарил ее своей самой обаятельной улыбкой.

— Да. И что?

— Не означает ли это самим напрашиваться на неприятности?

— Просто пройтись, Джемайма. Поговорить. Я обещаю. Если бы я хотел чего иного, то скорее позвал бы тебя в какой-нибудь роскошный отель.

Джемайма фыркнула.

— А мне почему-то кажется, что роскошный отель Энрике-строителю спорткомплекса не по карману.

— Равно как и Джемайме-закройщице.

— Один — один. Ну ладно. Выходит, оба мы с тобой в Мун-Лейке были не на своем месте.

— Быть может, именно это и соединило нас? — понизив голос, осведомился Энрике, наклоняясь к своей спутнице. Его дыхание теплом обдавало ей ухо и щеку. — Но разве мы оба там не позволили себе чуть-чуть расслабиться, забыть обычную сдержанность? И разве не были вознаграждены за это восхитительными и совершенно безумными часами страсти?..

На молодую женщину вновь нахлынул рой ярких видений. Вот они с Энрике, совершенно нагие, как в час рождения, лежат в объятиях друг друга. Она чувствует жар его тела, его руки у себя на спине, на плечах, на груди, на… Нет-нет, надо остановиться! Ну где же ее сила воли? Увы, за эти несколько дней Джемайма поняла одно: во всем, что касается Энрике Валдеса, сила воли у нее напрочь отсутствует.

Все еще не оставляя попыток изобразить безразличие, она покачала головой.

— Эти часы прошли, Энрике. И лучше нам забыть о них раз и навсегда.

— Но мы же с тобой все еще вместе.

Глаза его сияли ярче звезд, что уже начали появляться на темнеющем небе.

— По чистой случайности.

— Все лучшее в жизни происходит по чистой случайности. — Энрике положил ладонь на плечо молодой женщины, ласково провел большим пальцем по шее.

Джемайма судорожно вздохнула и отшатнулась.

— Убери руки! — Вот вам и безразличие, вот вам и ледяное спокойствие! Мы же собирались поговорить, а не…

А не заниматься любовью. Не предаваться безудержной бурной страсти.

Энрике демонстративно вскинул руки, растопырив пальцы.

— Хорошо. Я тебя не трогаю. Просто поговорим.

Несколько мгновений они глядели в глаза друг другу. Потом Джемайма отвела взгляд.

— Наверное, нам лучше все-таки ехать.

— Ну хорошо. Тогда давай поговорим где-нибудь в другом месте. Ты хочешь есть?

Внезапно Джемайма поняла, что и впрямь проголодалась. Днем она лишь наскоро перекусила, а сейчас был уже совсем вечер.

— Я отвезу тебя куда-нибудь поужинать.

— Лучше отвези меня к дому моды, там моя машина. А оттуда я уж сама как-нибудь доберусь до дому.

Энрике с покаянным видом развел руками.

— Это невозможно. От пирога не осталось ни крошки.

Джемайма так и взвилась:

— Что?! Ты обманом втерся в мой дом и съел мой пирог?!

Привстав на цыпочки, она повнимательнее присмотрелась к его губам, точно ожидая увидеть на них предательские улики — крошки пирога.

И Энрике, естественно, не выдержал. Не успела молодая женщина опомниться, как он уже целовал ее. На миг Джемайма обмерла, вся отдаваясь сладости этого поцелуя. Кстати о сладости…

— Ах ты, воришка! — обвиняюще заявила она, найдя в себе силы отстраниться. — Так и есть, съел мой пирог. У тебя губы сладкие и корицей пахнут.

— Виновен по всем пунктам, — со смехом признался Энрике. — Но, учитывая, что это помогло мне сорвать поцелуй, ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею.

Если говорить начистоту, Джемайма тоже ни о чем не жалела. Даже это мимолетное соприкосновение их губ подействовало на нее точно глоток вина. Да, определенно Энрике и только Энрике умел затронуть те струны ее души, которые молчали, как бы Гарсия ни старался.

И все же отныне никаких поцелуев. Во всяком случае, пока. Сначала надо как следует узнать человека, с которым свела ее судьба столь неожиданным образом.

— Ну, так и быть, раз уж ты съел мой ужин, а в магазин сегодня идти у меня нет никаких сил, можешь свозить меня куда-нибудь, — милостиво разрешила она. — Но только поужинать. Никаких десертов.

Энрике рассмеялся.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.

Они вместе отправились к машине Энрике — видавшему виды пикапу, неотъемлемой принадлежности любого жителя графства Чокто, который в той или иной степени связан с работой на свежем воздухе.