Царица царей - Мария Хэдли Страница 24

Натяжение оков ослабло. Она вытянула руку и наткнулась на змею, задела ногой другую… Темный зал пронизывал лишь шорох.

Летучие мыши с торжествующей трелью взвились под потолок. Во внезапной вспышке света промелькнул мотылек и мгновенно попался в когти хищника.

Цепь поднялась и повисла в воздухе над Клеопатрой.

Несколько минут она лежала в полном изумлении, потом догадалась, что собравшиеся твари явно ждут ее слов.

— Спасибо вам, — прошептала она.

Единственным ответом ей был легкий шелест и писк. Змеи уползли, а летучие мыши улетели в предрассветное небо. Крысы деловито затопали, пробираясь по узким лазам обратно в норы. Как духи, они незримо возвращались в пробуждающийся мир, прячась в самые темные углы. «Да и я почти превратилась в призрак», — подумала Клеопатра. Бесшумное отступление спасителей навело ее на полезную мысль. В Александрии множество укромных мест, где римлянам и в голову не придет искать беглянку.

Она поднялась с помоста, обнаженная и ликующая. Что бы это ни значило, чем бы ни обернулось в будущем, она — свободна.

Выбраться из мавзолея не составило никакого труда. Она надавила ладонью на нужный камень, и спустя миг перед ней открылся потайной ход во дворец. Как, по мнению Октавиана, она попадала в святилище? Испокон веков склепы были связаны с дворцами подземными коридорами.

Клеопатра пробралась обратно через помещения, отведенные для рабов. Она прихватила с собой серебряный ларчик с прахом Антония. Царица предварительно завернула его в тряпку, чтобы тот не жег ей пальцы. Любое прикосновение к серебру почему-то причиняло странную резкую боль. Клеопатра спряталась в подвале. Уже рассвело, а ей нельзя находиться под солнечными лучами, тем более в таком состоянии. Нужно раздобыть неброскую одежду и замотать лицо.

Клеопатра пребывала в растерянности. Что же ей делать дальше?.. В конце концов она решила не покидать укрытия. Ее город — ее огромный родной дом — наполнился опасностями. У нее не было ни слуг, ни доверенных друзей, ни гонцов. Некому теперь одеть свою госпожу, накрасить ее, убрать волосы.

Она уже умерла и для врагов, и для своего народа.

Обо всем этом она изумленно размышляла. Голая, грязная прижималась к холодной стене подвала и дрожала. Она уже не царица. И она могла делать все, что угодно. Больше никакой политики, советников и войн.

Но чего она хочет? Что станет делать, если уже мертва? В последнем утверждении она не сомневалась. Во всяком случае, египтяне лишились своей повелительницы.

У нее отобрали самое дорогое… кроме детей. Но она, мать, отыщет их. И еще у Клеопатры оставались враги. Внезапно в памяти что-то смутно забрезжило. Кажется, Октавиан стоял на коленях перед ее ложем и разглагольствовал, как будто она могла его простить. Признавался ей в совершенных грехах. Он послал Антонию лживую весть о ее самоубийстве. Заставил войска покинуть в бою ее мужа.

Ложь Октавиана стала всему виной.

И Клеопатра заставит его страдать — так же сильно, как по его милости мучилась она.

Когда она очутилась во дворце, там кипела лихорадочная деятельность. Слуги сновали по залам, тошнотворно пахло жарящимся мясом, люди возбужденно перешептывались. Постепенно суматоха улеглась. Октавиан покинул дворец незадолго до ее освобождения. По крайней мере, Клеопатра пришла к такому выводу, услышав пересуды рабов. Он взял с собой уйму солдат, телохранителей, латы, хворост, зажигательные снаряды и отправился в некрополь. [16]Похоже, решил устроить в городе небольшой «переполох».

Клеопатра тихо пробралась в просторную и почти безлюдную кухню. Наконец она отважилась обратиться с вопросом к древней старухе. Слепая карга, склонившись над тазом, очищала от кожуры вонючие корнеплоды.

— Где остальные? — спросила Клеопатра.

— Ты не из наших? — прошамкала старуха.

— Меня не было во дворце, — ответила та, стараясь придать кротости привычно царственному тону. Раньше подобных бесед ей вести не приходилось.

— Отправились поглазеть на казнь, — ответила служанка.

Клеопатре повезло. Но кого Октавиан хочет убить? Провинившегося солдата? Впрочем, такой расклад не слишком удивителен. Уничтожать своих доверенных сторонников вполне в его духе. Антоний являлся ему другом и учителем, и чем император ему отплатил?

Воевать-то больше не с кем. Александрия пала. Марк Антоний мертв, а она превратилась в неизвестно кого… И ей не терпелось взглянуть на лицо Октавиана, когда она вновь предстанет перед ним воочию. Рот Клеопатры моментально наполнился слюной. Голод. Когда она ела в последний раз? Наверное, сказывалось потрясение от того, что ее похоронили заживо. В памяти зияли черные провалы. В сознании вспыхивали какие-то алые проблески, но внятной картины не складывалось.

Отыскав на кухне нож, Клеопатра принялась кромсать волосы. Пряди полетели на пол, и она поежилась. В одной из них блеснула седина. Она гордилась своими чудесными волосами. Ее похоронили с замысловатой прической, которую соорудила Хармиана. Каждый узел имел особое значение. Теперь и это исчезло навсегда. Утрата огорчила царицу, хотя она радовалась своему теперешнему состоянию. «Ты свободна», — напомнила она себе.

Вскоре спутанная копна валялась на полу, а ее голова была замотана грязной ветошью. Она умылась грязной холодной водой и стерла с лица краску. Сейчас Клеопатра выглядела как рабыня. Ни один человек не узнает царицу Египта. Кроме того, ей следовало закутаться в какую-нибудь тряпку. День клонился к вечеру, но солнце пока не зашло за горизонт. Клеопатра не питала иллюзий относительно того, что окажется нечувствительной к лучам светила. Она завернула ларец с прахом Антония в кусок ткани и перекинула через плечо, как суму. Потом натянула балахон, кожаные сандалии и плащ из грубой ткани. Вещи она обнаружила в закутке у одного из поваров.

Накинула на голову покрывало, вышла в город и смешалась с толпой.

Ее враг должен присутствовать на казни. И она уже предвкушала его ужас.