Соблазнить герцогиню - Эшли Марч Страница 24

Филипп в нерешительности пробормотал:

— Я вообще-то…

— Вижу, что помнишь. Не делай вид, что забыл.

— Нет, я ничего не забыл. Просто я не понимаю, почему мы заговорили о леди Грей.

Шарлотта рассмеялась:

— Но ты ведь сам о ней заговорил, когда сказал, что я должна на время стать Джоанной. — Она вдруг почувствовала, что ей все труднее находиться рядом с мужем. Исходившее от него тепло необычайно волновало ее и возбуждало, и ужасно хотелось прикоснуться к нему, прижаться покрепче, обнять…

«Черт его побери! — мысленно воскликнула Шарлотта. — Ведь я не выдержу этого, не выдержу!»

Она понимала, что должна отойти от Филиппа подальше, но вместо этого приблизилась к мужу почти вплотную — ее неудержимо к нему влекло, и она ничего не могла с собой поделать.

— Как странно… — пробормотал он неожиданно.

— Ты о чем? — спросила Шарлотта.

— Так… просто задумался. — Теперь, когда Шарлотта была совсем рядом, Филипп остро ощущал исходивший от нее аромат жасмина — манящий, опьяняющий, все сильнее его возбуждавший…

«Не прикасайся к ней, не прикасайся, не прикасайся», — говорил себе Филипп, стиснув зубы. Он чувствовал, что ему все труднее сдерживаться — хотелось заключить ее в объятия и…

Тут Шарлотта вдруг положила руку ему на плечо и заглянула в глаза. Ох, не следовало ей это делать, не следовало…

— О чем ты задумался? — спросила она.

«Даю ей десять секунд на то, чтобы отошла от меня, — сказал себе Филипп. — А если не отойдет, то перекину ее через плечо и отнесу в спальню».

Проклятие, ну почему она не отходит?! Неужели совершенно ничего не понимает?! Он в отчаянии сжал кулаки — только бы не прикасаться к Шарлотте. А она, по-прежнему глядя ему в лицо, с усмешкой проговорила:

— Как интересно… А ведь я никогда раньше этого не замечала.

— Чего ты не замечала? — пробурчал Филипп. Он старался не смотреть на жену.

— Я никогда раньше не замечала, что у тебя глаза немного косят.

— Ты серьезно? — Он взглянул на нее с удивлением.

— Абсолютно серьезно. Вот, посмотри-ка сюда. — И Шарлотта поводила перед его лицом пальцем, как сделала вчера, когда решила, что он, упав, ударился головой.

Филипп в раздражении отстранил ее руку:

— Не выдумывай! Нет у меня никакого косоглазия.

Она пожала плечами:

— Может, и нет. Но иногда вдруг появляется, когда ты не хочешь на меня смотреть, но все-таки смотришь.

Черт побери, она заметила!.. Заметила, что он старался на нее не смотреть, но все же украдкой поглядывал. Герцог легонько подтолкнул жену к мистеру Лессеру:

— Продолжайте ваш урок.

Шарлотта хихикнула и скосила глаза, перед тем как отвернуться. Приблизившись к мистеру Лессеру, она что-то прошептала ему на ухо, и учитель, с любопытством взглянув на герцога, едва заметно улыбнулся.

Филипп грозно нахмурился, и мистер Лессер тут же обратил все свое внимание на ученицу:

— Еще десять минут, ваша светлость. Уверен, что за десять минут вы усвойте упражнение.

Филипп решил не уходить из музыкальной комнаты, но сказал себе, что будет проявлять деликатность. Собственно, он с самого утра решил, что ему следует проявлять такт и терпение по отношению к жене. Только так можно было наладить отношения. Да, он непременно очарует Шарлотту, продемонстрирует ей, насколько он изменился, и докажет, что способен вести себя так, как ей хотелось бы.

Но теперь, после последнего разговора с женой, он понял, что ему все труднее будет сдерживаться — его неудержимо к ней влекло.

Заложив руки за спину, герцог медленно расхаживал по комнате, то и дело поглядывая на Шарлотту. А она явно игнорировала его, не замечала, даже ни разу не взглянула в его сторону.

И почему-то звуки, которые она извлекала из арфы, становились все ужаснее; казалось, у нее совершенно ничего не получалось. Шарлотта яростно дергала за струны, и Филипп уже начинал опасаться, что она порвет их все до единой.

Бедняга мистер Лессер какое-то время подбадривал ее и давал советы. Наконец, не выдержав, воскликнул:

— Все, миледи, довольно! Что с вами? Вы никак не можете сосредоточиться.

Шарлотта замерла на мгновение. Потом, покосившись на мужа, пробормотала:

— Если его светлость любезно присядет или удалится из музыкальной комнаты, я, возможно, смогу сосредоточиться.

Мистер Лессер тоже покосился на Филиппа. А тот, приблизившись к жене, наклонился к ней и с улыбкой спросил:

— Мое присутствие причиняет тебе беспокойство, дорогая?

Шарлотта нахмурилась и молча кивнула; казалось, она не желала с ним разговаривать.

— Что ж, очень хорошо. Тогда я присяду, как ты предложила, — сказал Филипп.

Легонько коснувшись ее плеча, он отошел и, взяв ближайший стул, повернул его так, чтобы сидеть лицом к Шарлотте. Снова улыбнувшись, произнес:

— Что ж, начинайте.

Мистер Лессер, однако, не был расположен продолжать урок. Тяжело вздохнув, он заявил:

— Полагаю, что на сегодня достаточно. Я вернусь на следующей неделе. А вы, миледи, должны постоянно упражняться. Надо упражняться до тех пор, пока пальцы не онемеют, а руки не станут тяжелыми. Я ожидаю от вас серьезных успехов. — С улыбкой поклонившись, мистер Лессер добавил: — Мне было очень приятно заниматься с вами сегодня, миледи. У меня никогда еще не было такой прекрасной ученицы. — Повернувшись к герцогу, он снова поклонился. — Всего доброго, ваша светлость.

Коротко кивнув, Филипп посмотрел вслед уходившему учителю. Шарлотта же пристально смотрела на мужа, но он делал вид, что не замечает ее взгляда. Наконец прошла, наверное, минута, не меньше — он все-таки повернулся к ней и, приподняв бровь, спросил:

— Ты что-то хотела мне сказать?

Она резко взмахнула рукой, и, судя по всему, этот ее жест означал примерно следующее: он, Филипп, сел слишком близко от нее; и вообще, его, Филиппа, присутствие в музыкальной комнате было совершенно неуместным.

Филипп молча пожал плечами. Было ясно: Шарлотта по-прежнему не желала с ним разговаривать. Но осознавала ли эта женщина, как очаровательно она надула свои пухлые губки? Казалось, губки эти были созданы специально для того, чтобы мужчины целовали их, наслаждаясь изумительным вкусом.

Возможно, более слабый человек не устоял бы перед подобным соблазном и впился бы поцелуем в эти чудесные губки. Возможно, даже опустился бы на колени, чтобы вымолить право на поцелуй. И наверняка исполнил бы все желания Шарлотты — только бы почувствовать вкус ее губ.

Но он, Филипп, не был слабым человеком. И он твердо решил, что если и поцелует сейчас Шарлотту, то это произойдет на его собственных условиях.